Лерой. Обещаю забыть

Шаг, второй… Но чем дальше я становлюсь от Лероя, тем тяжелее дышать. Понимаю, что задыхаюсь. Без него не могу. Без него нет и меня. Но и с ним ни черта не получается. Эта любовь, больная, обречённая, фатальная, забирает последние силы.

На секунду замираю, позволяя себе слабость — обернуться, и упираюсь взглядом в разъярённое выражение лица Амирова, идущего по моим следам.

— Далеко собралась? — свирепо рыкает он. — Мы недоговорили!

— Да пошёл ты к чёрту, Амиров! – кричу в ответ. — Я не буду запасным вариантом! С детьми, без детей, ты же любишь только её!

Между нами не меньше пяти метров, но это расстояние Лерой умудряется преодолеть в считаные доли секунды, чтобы резким движением схватить меня и перекинуть через плечо, словно я не человек, а мешок картошки.

— Отпусти, придурок! Ты что творишь?! — не жалея сил,  ладонями бью его по спине,  безуспешно пытаясь выбраться, но Лерой лишь крепче сжимает мои ноги, продолжая затаскивать обратно, в свою комнату, в свой плен.

— Амиров, мне больно! — пищу от отчаяния. Пусть думает, что болит тело от вчерашних побоев. Сейчас признаваться ему, что мучительно умирает душа, не хочу.

Буквально в эту же секунду, Лерой бережно опускает меня на кровать.

 — Прости, — осматривает меня с ног до головы, пытаясь разглядеть источник боли, не понимая, что им является он сам. —  Где болит, Рин?

— Здесь, — бормочу, прикладывая ладонь к груди. — Сильно! Постоянно!

Лерой не сразу понимает, что я имею ввиду, продолжая трепетно бегать по мне взглядом.  А потом резко встает  и подходит к двери, запирая ту на ключ.

— Ты что задумал? — спрашиваю с опаской.

— Лечить тебя буду, дурёху! И пока не поправишься, отсюда не  выйдешь!

— Себя для начала вылечи! — ворчу и спрыгиваю с кровати. — Тоже мне доктор нашёлся!

В запале невиданной злости подлетаю к двери и безуспешно дёргаю за ручку.

— Выпусти меня, Амиров! Открой дверь! — тарабаню по ней кулаками, выплёскивая весь скопившийся за последние дни гнев.

— Не-а, – ухмыляется в ответ наглец.

— И что тебя так веселит? — стиснув зубы, поворачиваюсь к довольной физиономии Амирова.

Скрестив руки на груди, тот стоит, вальяжно навалившись на стену, и не без удовольствия наблюдает за моими жалкими попытками выбраться наружу.

— Ты когда злишься, такая милая, — едва сдерживая идиотский смешок, Лерой скользит по мне оценивающим взглядом хитро прищуренных глаз, а затем опускает руки, пальцами цепляясь за шлёвки брюк.

— Ты... — в моём арсенале просто не хватает слов, чтобы высказать самовлюблённому придурку всё, что я думаю о нём в эту секунду. Тыкаю в его сторону указательным пальцем, судорожно перебирая в голове все известные мне ругательства, как взглядом случайно цепляюсь за расстёгнутую пуговицу на его джинсах.

И пока указующий жест гневно витает в воздухе, я суетливо пытаюсь сообразить, когда Амиров успел натянуть штаны: в момент моего побега на нём были только наспех надетые боксеры.

— Мелкая, — гогочет Амиров, издеваясь надо мной в открытую. — Мои глаза выше.

От неожиданности вздрагиваю и как по приказу перевожу взгляд к его лицу, качая головой. Уверена, мои щёки стыдливо алеют, но как доказать Амирову, что даже мыслей в голове не было его рассматривать, не знаю.

—Когда ты успел их надеть? — поспешно бормочу в своё оправдание, а потом отчаянно прикрываю глаза. Глупая! Какая же я глупая! До боли кусаю верхнюю губу, проклиная себя за идиотский вопрос, который, какого-то лешего, произнесла вслух. Да какое значение штаны Амирова имеют в эту минуту? В них он или без — неважно! У меня жизнь рушится, а мы говорим про кусок ткани!

— Прости, Рин, не расслышал, — на секунду перестав паясничать, Лерой слегка отклоняется от стены, делая вид, что глуховат. Ну, конечно, возраст! Но мой вздох облегчения, что Амиров пропустил  дурацкий вопрос мимо ушей, тут же прерывается язвительным уточнением: — Ты спросила когда или зачем?

— Идиот! — фырчу раздражённо, стараясь впредь смотреть ему только в глаза. Наглые. Нахальные. Вызывающие.

— Если я тебе более симпатичен без них, могу снять, — подмигивает Лерой и, внезапно оттолкнувшись от стены, делает шаг навстречу.

— Стой, где стоишь! — взвизгиваю, вытягивая вперёд руки, чтобы не смел приближаться.

— Не-а, — склонив голову набок, безжалостно смущает своим медовым взглядом.

— Да будь ты хоть трижды голый, мне всё равно! — шиплю в ответ, опасливо отступая.

— Проверим? — вкрадчиво спрашивает Амиров, ладонями касаясь пресловутой пуговицы, и продолжает наступать.

— Валера, открой дверь и дай мне уйти! — голос дрожит, а взгляд невольно начинает соскальзывать с довольного выражения лица придурка всё ниже и ниже, едва касаясь его мощных ладоней.

Лерой неспешно мотает головой и подобно хищнику плавно, бесшумно подкрадывается ближе. Ловлю себя на мысли, что забываю выдыхать, и продолжаю пятиться назад, пока не упираюсь в дверцу встроенного шкафа-купе.

— Станция «Конечная», — замечает Амиров, лишая меня шансов на побег.