Лес

Странное чувство, осевшее внутри невесомым колокольным звоном лишь натянулось сильнее, вынуждая заломить брови. Хозяйка Хижины никогда не принимала наркотики, но читала об этом в книгах, которые заносило в Лес. И почему-то именно сейчас ей казалось, что испытываемое в данный момент времени чувство, может быть отдалённо похоже на ломку. На ту самую, которая выворачивает внутренности и ломает кости изнутри, которая изводит чесоткой и зудом в непонятных местах на теле – кажется, что везде и нигде одновременно, которая терзает душу, потроша её, как мeртвую курицу, разбрасывая перья, кожу, органы и кости то тут, то там, а потом бегая и собирая их воедино.

Хозяйка Хижины чуть отстранилась и снова уставилась в расслабленное спящее лицо перед собой. В эту же секунду в голове пролетела незаконченная мысль: «А что, если…», но здравый смысл ухватил её за хвост и, больно ударив головой об пол, подвесил в самом центре огромной комнаты, оставив барахтаться в петле.

Кто вообще такой этот здравый смысл, чтоб его слушать?!

Хозяйка Хижины быстро вытащила побитую мысль из петли, вернула ей божеский вид и, ощутив волнительно-довольное трепетание там, где раньше всё ломало, приступила к исполнению.

Губы Рыбeшки оказались шершавыми на ощупь не только под пальцами, но это не было неприятно, совсем наоборот. Хозяйка Хижины ощутила чужое горячее дыхание на своих губах, поделилась своим таким же горячим вздохом и оставила на тонких обветренных губах ещё один целомудренный поцелуй. Как только она отодвинулась на отвечающее приличиям расстояние, в голову тут же ворвался здравый смысл. Он ногой пнул дверь, заставив стены большой комнаты задрожать от натиска недовольства, а потом, громко топая, прошeл в центр, где ещё не так давно висела побитая мысль, встал на табуретку, набрал в грудь побольше воздуха, громко закричал, накинул петлю себе на шею и, продолжая горланить, как в последний раз, шагнул вперёд.

Хозяйка Хижины, справившись с секундной паникой, приобрела спокойное и уверенное состояние, изучающе уставилась в лицо Рыбeшки и подумала, что без очков не так сильно он похож на рыбeшку и, наверное, надо назвать его по-другому. По имени? Глупо. Имена здесь долго не задерживаются, но, несмотря на это, Хозяйка Хижины напрягла мозг, пытаясь вспомнить, как Рыбeшка представился: Шэрли? Может, Хьюи? Нет, ерунда какая-то. Ни одно из этих имён ему не подходило.

Всё же не став долго задерживать на подобном внимание, Хозяйка Хижины закрыла глаза и собралась спать, но не сдержалась, быстро придвинулась к Рыбeшке, обхватила его лицо ладонями и быстро чмокнула в губы, а потом, сияя, как начищенный в семи водах таз, отодвинулась на расстояние вытянутой руки и спокойно уснула.

7. Два хитиновых панциря и сон.

Рыбёшка пришёл в себя ближе к обеду следующего дня, когда Хозяйка Хижины хлопотала около плиты, занимаясь каким-то странным на запах и, он был уверен, на вкус варевом.

Наблюдать за Хозяйкой Хижины было по-мазохистски странно-занимательным развлечением – в такие минуты выглядела эта и без того ненормальная девушка, словно сумасшедшая учeная, от чего делалось одновременно и жутко, и тревожно-интересно. Но сейчас, всё ещё не отойдя ото сна, Рыбeшка медленно закрыл глаза и также медленно, заставляя окружающее пространство выбираться из плена длинных ресниц, постепенно становясь всё чётче и чётче, открыл. Он повторил это несколько раз, пока не надоело, и пока в последний раз не увидел над собой лицо Хозяйки Хижины, от чего мелко вздрогнул, но быстро вернул самообладание. Та заговорщически улыбалась, от чего создалось стойкое впечатление, что если она откроет рот, то непременно либо сообщит о том, что придумала, как варить из лесных грибов наркотики, либо расскажет план по ограблению банка. Собственно, в первое Рыбeшке верилось больше – он всё ещё чуял непередаваемый аромат странного варева и от этого, он даже не побоялся этого слова, зелья, желудок неприятно крутило, хотя, такое могло произойти и от голода…

– Вчера ночью Лес не разорвал тебя на куски. Можешь радоваться. Ты останешься здесь на дольше, чем пару лет.

Рыбeшка мгновенно почувствовал, как все его внутренности точно скрутило в тугой узел и затянуло так, что весь голод сию секунду прошёл. Прочитав по ошарашенному лицу все мысли соседа, Хозяйка Хижины заговорила опять:

– Я уже говорила, ходить в Лесу ночью опасно. Мы должны быть благодарны Лесу. Он позволил мне найти тебя. И не растерзал нас. Но в следующий раз не будь так беспечен. Лес – это тебе не обычные деревья.

– Ты… – Рыбeшка на долю секунды ощутил, что желание откусить себе язык куда сильнее, чем вступать в диалог с Хозяйкой Хижины – она же опять ничего дельного не скажет! Но, внутреннее напоминание о том, кто именно спас его от Леса ночью всё же перевесило. А потом он вспомнил, кто отправил его за травами, и желание лишить языка возникло уже не в отношении себя, а в отношении девушки напротив.