Лес повешенных лисиц

За эти с шиком проведенные годы Ойва Юнтунен успел дистанцироваться от бывших подельников. Ему казалось абсолютно лишним делиться оставшимся золотом. Да, у него было тридцать шесть килограммов, ну и что? Что эти закоренелые преступники станут делать с такой уймой денег?

Ойва Юнтунен считал, что в Швеции вообще проявляют чрезмерное милосердие к преступникам. Будь его воля, он бы таких матерых уголовников, как Сиира и Сутинен, пожизненно упрятал в каменный мешок. А тут их, наоборот, собирались выпустить на свободу.

– Цацкаются с бандитами. В Финляндии бы этот номер не прошел, – печалился Юнтунен.

Глава 2

Бывший экскаваторщик Сутинен Крутой Удар вел себя в тюрьме Лонгхольмен прямо-таки образцово, и шведские власти решили, что он полностью перевоспитался и вполне заслужил право обрести сладкую свободу. Сутинен отсидел в тюрьме за один присест пять лет, можно себе представить, как он радовался, выйдя из Лонгхольмена. Был прекрасный весенний день, и шагалось ему легко. Пели птицы, тихонько напевал и сам Сутинен.

Удивительное счастье свободы усиливалось от мысли, что его, Сутинена, в этом свободном мире ждали еще двенадцать килограммов золота, которые ему услужливо вручит Ойва Юнтунен и которые он, Сутинен, сможет истратить на что угодно.

У Сутинена было целых пять лет на то, чтобы придумать, как он распорядится огромным богатством. За пять лет рассудительный человек способен точно распланировать свое будущее и решить, как использовать денежки.

Во-первых, он ударится в пьянку. Будет бухать до беспамятства несколько месяцев без передышки.

Во-вторых, будет трахаться. Он знал кучу стокгольмских проституток, которые с превеликой радостью помогут ему в этом деле.

В-третьих, Сутинен собирался купить новую машину. Она должна быть большой и красной. Продольные полосы по бокам, а в салоне стереоколонки. Полноприводная и с турбонаддувом.

Так, строя далеко идущие и амбициозные планы на будущее, Сутинен позвонил в домофон богатого каменного дома рядом с парком Хумлегорден. Микрофон на двери затрещал. Сутинен вздрогнул, осмотрелся вокруг: нет ли где полицейских?

– Кто там? – послышался знакомый голос Ойвы Юнтунена.

– Это я, Сутинен. Открой дверь, Ойва!

– Какого черта ты приперся? Ты разве не в Лонгхольмене?

– Меня выпустили, открывай.

– Да ты, наверное, сбежал! Мы же, как люди, пять лет назад договорились, что вы отсидите, как положено, и не кинетесь в бега. Помнишь?

– Да нет, я свой срок до последнего денечка отмотал. Давай уж, жми на эту чертову кнопку.

Микрофон неприветливо замолчал. Мгновение ничего не происходило. Наконец дверь запищала, и Сутинен проскользнул внутрь.

Ойва Юнтунен провел Сутинена в гостиную. Она была обставлена серо-синими кожаными диванами и мягкими креслами. На стенах висели огромные картины, стоял многометровый книжный стеллаж из дуба. У другой стены находился стереоцентр. Напротив располагался небольшой бар, а рядом огромной пастью зиял камин из природного камня.

– Сними обувь, – приказал Ойва своему давнему подельнику, и тот быстро скинул бывшие лет пять назад модными сапоги с острыми мысками. Одуряющий запах потных ног отравил воздух.

– Надень лучше снова, – буркнул Ойва и включил вентиляцию на полную мощность. Тихий гул мгновенно высосал запах пота.

Совершенно сбитый с толку Сутинен сел на диван. Да, шикарную хату оторвал себе кореш! Вот как нынче устраиваются на воле. Стоило, значит, снова пожить как свободный человек.

Ойва Юнтунен оценивающе смотрел на подельника. Какой неприятный тип! И выражается так глупо, по-простецки. Что с него взять! Да и не одежда на нем, а непонятное тряпье, которое сразу говорит о своем владельце: кожаная куртка, джинсы. Руку с размазанной татуировкой украшали водолазные часы, хотя сам Сутинен Крутой Удар даже плавать не умел.

Ойва Юнтунен вздохнул. Со всякими головорезами приходится иметь дело. И вот этому отморозку он должен вручить двенадцатикилограммовый слиток золота? Ни за что!

– И что ты думаешь делать? – спросил Ойва Юнтунен, хотя заранее знал, какие пристрастия имеет бывший экскаваторщик.

Сутинен с горящими глазами принялся рассказывать о своих планах. И чем дольше он говорил, тем больше крепло убеждение Ойвы Юнтунена в том, что таким товарищам золото отдавать не стоит. Это приведет к росту преступности и падению нравов. Была опасность, что Сутинен, чего доброго, с радости напьется и разболтает кому-нибудь про золото, тогда у Ойвы точно будут проблемы.

Сутинена явно следовало как-то… убрать.

– Давай-ка мне мой слиточек, и я смоюсь отсюда, – потребовал Сутинен.

Ну да, конечно! Вот прямо сейчас тут и начнем делить золото, как будто речь идет о бутылке водки! Ойва Юнтунен принялся официальным тоном объяснять, что глупо сразу приступать к дележке. Нужно выждать время, потому как власти следят за этим домом и наверняка следили за Сутиненом, когда тот подходил к парку.

Ойва дал подельнику на первое время две тысячи крон и сказал, что лучше всего ему уйти.

– Сними где-нибудь хату, и давай встретимся завтра, например, в десять в том кабаке на Слуссене, как там его?