Лесь с Ильинки-улицы

… В центре города было не очень людно – утро рабочей недели, но солнечно и как-то… празднично. Ну, центр всё-таки. Красная площадь. Рюрик шагал по брусчатке энергично и по сторонам не глядел – для него всё это было привычно и совершенно, совершенно обыденно. А вот Лесь вовсю вертел головой, отставал, обнаруживал это и бегом нагонял старшего друга. Ну да, друга, Лесю очень хотелось так Рюрика называть. А в мыслях можно – никто же не слышит!

Рюрик свернул на улицу мимо какой-то церкви, потом в переулок мимо вывесок ГУМа, потом снова на улицу – Лесь сообразил, что это и есть Ильинка. На этот раз Рюрик не стал идти мимо полиции, а поднялся в храм с переднего, главного входа, и уже на лестнице, притормозив, спросил:

– А ты как… На службе постоишь или тебе кабинет открыть – поспишь?

Лесь пожал плечами. На службе стоять он как-то смущался – ничего он в этом не понимал: когда креститься, когда кланяться, как молиться… Хотя Богу-то наверняка не очень важно, церковными словами люди молятся или своими, обычными. По-церковному – это, наверное, просто красиво и все вместе.

– Ну… давай в кабинете лучше, если можно, – он ковырнул пол мыском грязного кеда. – А может, и постою немножко…

– Понятно, – кивнул Рюрик. – Пошли, я рюкзак закину.

В храме было столько лестниц, что Лесь просто не понимал, как люди в них не путаются. Сзади, он помнил, была лестница аж до чердака, четвёртого этажа. Здесь же, спереди, одна вела на второй этаж, где сам храм был, а ещё одна – со второго этажа наверх, по ней-то Рюрик и поднялся. Там оказались какие-то двери, и одну из них, под разбитым алым щитом – Лесь узнал щит «варягов» – Рюрик открыл ключом, достав его из-за вешалки.

Шесть парт, составленные вместе на подобии стола, пара вращающихся кресел и разномастные стулья. У стены – пианино, на нём стоят три круглых щита вроде того, что висел над дверью, только чуть более целые, без отломанных кусков; сбоку от инструмента, на стене – штуки четыре мечей, топоры; подальше, на стеллаже – шлемы. Два окна рядом, с другой стороны – ещё три, в правом дальнем углу – запылившийся древний компьютер, на подоконниках – пара полудохлых, но ещё упрямо живых растений в горшках…

Пока Лесь оглядывался, Рюрик кинул ключи и замок на стол, поставил у стены свой рюкзак и вышел, обернувшись на пороге:

– Уйдёшь куда-нибудь – закрой, ключ положи, где он был.

– Хорошо, – на автомате откликнулся мальчик, открывая окно и выглядывая на улицу. С третьего этажа было здорово глядеть на идущих по Ильинке людей и переминающихся с ноги на ногу омоновцев на углу сворачивающего налево, закрытого строительным забором переулка. Тёплый ветер трепал волосы, а по левую руку из-за крыши здания величественно выглядывала Спасская башня, часы на которой как раз в этот момент отбили половину девятого.

Лесь поглядел на свои часы: «08:31» – спешат, значит, на одну минуту относительно кремлёвского времени… Подумал, не подвести ли, но мысленно махнул рукой и присел на парту, положив рюкзак рядом с собой. Итак, утро самого лучшего из всех прошедших с маминого похода в больницу дней – в самом разгаре. Здесь Леся никто искать и не подумает, и можно просто спокойно сидеть на парте и решать, куда сегодня пойти.

Слушая доносящиеся с улицы голоса и подставляя лицо тёплому ветерку, Лесь блаженно зажмурился: как же хорошо!

Наверное, переночевать придётся у тётки. Хоть раз, чтобы она не волновалась и чтобы маме не врать. Мама же завтра к ней из больницы поедет наверняка. Ещё надо обратно поменять симку на старую, а новую вернуть Василию… Хотя это лучше завтра сделать. Ещё… ещё…

Лесь откинулся назад и аккуратно лёг на парту.

Ещё можно было бы сегодня снова заглянуть домой… Или не стоит? Нет, лучше мамы дождаться. Тогда можно будет уже вообще ничего не бояться. Хотя Лесь и так не боится, растянувшись сейчас на столе в двух минутах ходьбы от Красной площади на высоте третьего этажа.

Мальчик повернулся на бок и подложил под голову руку. Вытянул вторую вперёд и, задумчиво созерцая собственные пальцы, такие далёкие-далёкие – зевнул. Поспать, что ли, ещё чуть-чуть…

Вдалеке было слышно, как поёт хор и кто-то что-то по-церковному возглашает, красиво и непонятно. Лесь прикрыл глаза и подумал, что просто немножко подремлет… а проснулся уже когда где-то совсем рядом звонили колокола, а рука напрочь затекла и холодила щёку. Старательно разминая совершенно ничего не чувствующее запястье, Лесь сел, зевая и потягиваясь, потом спрыгнул с парты и подковылял к торцевому окну. Отворил пыльное стекло и выглянул. Покрутив головой, он обнаружил источник звука – колокола висели на деревянной балке внизу, у земли.

«Всё не как у людей, – весело подумалось Лесю, – колокольня не вверху, а на земле, в Воскресной школе не Закон Божий учат, а как на мечах рубиться, соседи – так и вовсе полиция…»

Хотя по отношению к Воскресной школе Лесь был не совсем прав, потому что занятия-то прекратились аккурат в то воскресенье.