Лес тысячи фонариков

Сифэн изумило его предположение. В глубине души девушке казалось, что, согласно предсказанию теткиных карт, убийцы были отправлены именно к ней. Что это было первое препятствие, устроенное Шутом, – происки врага, который пытается помешать исполнению предначертанного ей. Теперь же Сифэн понимала, что ее собственное предположение могло оказаться ошибочным, ведь возможность стать Императрицей представлялась в этих таящих смерть лесах столь же далекой, как ее старый дом.

– Кто бы ни был причиной произошедшего, теперь это не имеет значения, – заключил тэнгару. – Сегодня все мы понесли большие потери. Наша королева хочет с вами поговорить.

На мгновение его глаза встретились с глазами Сифэн, в них читалось такое глубокое и древнее знание, что, ощутив пробирающий до костей озноб, девушка отвернулась к Вэю.

– Посланник, – протестующе начал Хидэки, но Сиро остановил его жестом руки.

– Мы поедем. Если королева этого хочет, мы предстанем перед ней.

– Я не предлагал вам выбора, но, в любом случае, это мудрое решение, – согласился тэнгару. – Вон там вас ждут ваши лошади.

Три даговадских коня сгрудились вокруг старой кобылы Вэя, как будто желая защитить ее. Хидэки помог Сиро взобраться на одного из них и сам сел на другого. Вэй посадил Сифэн на свою серую лошадь, но, когда он собрался вскочить в седло позади нее, демоны протестующе зашипели.

– Каждый из вас должен ехать один, – скомандовал предводитель, и Вэю пришлось сесть на жеребца, принадлежавшего Кэну.

Один из тэнгару

возглавил процессию, заняв место подле Хидэки, за ними следовал Сиро, затем Сифэн. Двое других демонов, по одному с каждой стороны, сопровождали замыкавшего цепочку Вэя. Время от времени на пути через темную лесную чащу слышался шелест, производимый их колючими хвостами. Сифэн понимала, что это предупредительный сигнал: они умели быть бесшумными, когда хотели.

Солнце начинало подниматься, и его бледные лучи озаряли верхушки деревьев – они окружали путников со всех сторон, и Сифэн не могла определить, откуда исходит свет. Это сбивало ее с толку, и ощущение зыбкости только возрастало от пятен света, пляшущих на покрытой росой листве и смолистых стволах елей, наполняя воздух слепящим мерцанием.

Вэй тихо пробормотал ее имя, и девушка устало кивнула, показывая, что с ней все в порядке. Сифэн вдруг захотелось оказаться в своей старой комнате рядом с Нин и уснуть. У нее болела голова, ныли кости, а по телу пробегала дрожь при мысли, что, может быть, конец уже близок. Казалось, все, чему учила ее Гума, пропадет теперь втуне, ведь не исключено, что тэнгару собираются их убить. И Сифэн умрет в восемнадцать лет, не успев увидеть этот мир, потерянная для него, даже не начав жить. Возможно, именно такой судьбы хотела для нее Гума, а вовсе не той, что она предрекала; возможно, Сифэн совершила ужасную ошибку, покинув ее.

– Вот уж действительно, Императрица, – прошептала она. Тэнгару, идущий впереди, обернулся и окинул ее взглядом, хотя, скорее всего, он не мог ее услышать. Девушка притихла, стараясь не думать о том, как именно он, возможно, ее умертвит.

Часом позже они увидели пробивающееся сквозь подлесок массивное гранитное сооружение. Некоторое время Сифэн разглядывала расположенные высоко в скальной стене произвольно прорезанные щели, и наконец любопытство победило в ней страх.

– Скажите, пожалуйста, что это за отверстия? – обратилась она к тэнгару.

При свете дня демон выглядел не так устрашающе – скорее, как странная маленькая лошадь. Однако взгляд его по-прежнему рождал тревогу, так как выдавал в нем обладателя сверхъестественных знаний, и от этого взгляда по коже девушки вновь забегали мурашки.

– Гробницы, – ответил он. – Места последнего упокоения людей, давно позабытых. Много веков тому назад на этом месте произошла великая битва.

Сифэн представила, как должна была выглядеть эта битва: кровавая бойня вроде той, что ей пришлось увидеть вчера, только гораздо масштабнее: земля, заваленная изуродованными трупами, деревья, окропленные свежей кровью, – и у нее задрожали руки.

– Моя тетка, Гума, всегда сердилась, если я не хотела охотиться. Кажется, я теперь понимаю почему.

– Понимаешь?

– Жизнь, отнятая у маленького существа, – ничто в сравнении с жестокостью мира.

Сифэн отвела взгляд от всепонимающих глаз тэнгару, подозревая в глубине души, что он сурово осуждает ее за такие мысли, и, сожалея, что начала этот разговор, потерла левую щеку.

Они ехали весь день и весь вечер, и, когда снова наступила полночь, клочки неба, проглядывавшие сквозь ветви деревьев, изменили цвет с золотого на темно-синий, словно кто-то поставил чернильное пятно на листе бумаги. Слепящие солнечные зайчики, игравшие на листве и стволах деревьев, исчезли, и Сифэн вздохнула с облегчением, когда наконец они остановились среди деревьев, чтобы отдохнуть под пристальными взглядами не спускающих с них глаз тэнгару.