Лес тысячи фонариков

Могло ли так случиться, что тварь действует в ее интересах? И если она решится на то, чтобы смириться с ее присутствием, будет ли чудище появляться, исчезать и помогать ей, если она того пожелает? Эта мысль ужасала и одновременно увлекала ее.

Начал накрапывать теплый дождик, вскоре превратившийся в сильный ливень, и им с Хидэки пришлось спрятаться под зонтом. Солдаты, не обращая внимания на дождь, продолжали учения, но старшие офицеры также раскрыли над головами зонтики.

– Нам надо идти, – сказал Хидэки. – Они, по-видимому, будут заниматься до темноты; к тому же мне ужасно хочется пить.

Они пошли в сторону дома, обходя бегущих им навстречу людей, укрывающихся от дождя поднятыми над головой куртками. Хидэки нырнул в одну из попавшихся на пути чайных, и Сифэн в одиночестве подошла к домику Акиры. На крыльце она сложила зонт и вошла внутрь.

Сиро и Акира по-прежнему сидели, беседуя, в комнате с лежаками; казалось, что с тех пор, как Сифэн со спутниками оставила их, они так и не двинулись с места. Сиро сидел в постели с чистой повязкой на плече, на щеках его играл здоровый румянец. Оба были так захвачены разговором, что даже не заметили остановившуюся в дверном проеме Сифэн. Тема их беседы была вполне нейтральна: они говорили о торговых судах, курсировавших между Камацу и материком, но Сифэн больше заинтересовало выражение, с которым карлик подался навстречу Акире, и то, как раскраснелась женщина-врач, отвечая на его речи.

Было очевидно, что ревность, с которой относилась к ней Акира, не имела ничего общего с ее врачебным долгом, это была чисто женская ревность.

Сифэн покраснела, поняв, что стала свидетелем сцены, не предназначенной для посторонних глаз, но ее ноги как будто приросли к полу.

«Вот так начинается любовь», – мечтательно говорила она себе. Робкая встреча взглядов, обмен улыбками, нерешительные прикосновения рук. В сердце у нее росло возбуждение, не имевшее ничего общего с существом внутри нее, это была жажда, страстное желание, столь же явственное, как физический голод.

Она не могла припомнить, как это произошло между ней и Вэем. Ей казалось, что он был всегда, постоянно в ее жизни, столь же неизменный, как смена времен года. И, несмотря на любовь к нему, она всегда держала его на некотором расстоянии. Она жила, повинуясь предсказаниям Гумы, не позволяя себе полностью отдаться любви, даже когда ей отчаянно этого хотелось. Но, наблюдая за Сиро и Акирой, она чувствовала, что душа ее тянется к любви, как озябшие руки к огню.

Какова она, взаимная любовь?

Она попятилась, чувствуя одиночество и холод в душе и надеясь, что они не заметили ее. Однако звук ее шагов нарушил очарование. Сиро и Акира инстинктивно отпрянули друг от друга. Врач, извинившись, со все еще сияющими глазами, покинула комнату, и Сифэн села на ее место у постели Сиро.

– Акира рассказала мне о ваших планах попасть во дворец, – сказал он, скрестив руки на животе. – Я не стану вас отговаривать, как Хидэки, но при этом я надеюсь, что вы как следует взвесили свое решение. Однажды попав ко двору, бывает чрезвычайно трудно вернуться в прежнюю жизнь.

– Вам, должно быть, это хорошо известно.

Свет от свечи подчеркивал изящество черт его лица. Сифэн подумала, что печальное выражение не вяжется с его молодостью.

– Мой отец был главным советником нашего царя. По рождению я принадлежал к высшим придворным кругам и женился на женщине еще более знатной, чем я сам. На дочери царя.

– Это была принцесса, о которой вы упоминали раньше, та, что вплетала жемчуг в свои косы?

– Да, это была она. Одна из многих дочерей, которые не были особенно нужны царю, но которых он, тем не менее, должен был выдать замуж. Поэтому ее и отдали этому ни на что не годному существу, – он указал на себя таким жестом, как будто он был не человек, пусть и маленького роста, а животное.

– Ему хотелось сделать приятное моему отцу, а тому хотелось породнится с царской семьей, но еще больше не терпелось избавиться от меня. Мы с женой переехали в небольшой дом за городом.

Его красивое лицо исказила боль.

– Что произошло?

– Она покончила с собой. Она предпочла умереть, лишь бы не быть женой существа вроде меня.

Скорбь и гнев в его голосе глубоко тронули Сифэн.

– Вы хороший и достойный человек, и вы заслуживаете иметь лучшую семью, чем та, что у вас была.

Сиро поднял на нее свои прекрасные печальные глаза:

– Некоторым из нас порой приходится полагаться на друзей, которые помогают нам увидеть в себе то лучшее, что в нас есть. Благодаря этому удается удерживать равновесие в жизни.

Он попытался улыбнуться и сменил тему разговора:

– А равновесие будет необходимо вам, чтобы добиться успеха при дворе… как тем аптекарским весам, которые вы так метко привели в пример.

– Равновесие?

– Равновесие между вашими амбициями и вашей душой. Между силой и добротой, которую некоторые считают слабостью.