Лес тысячи фонариков

– Высохшее рисовое поле означает безнадежность, если только в пару к нему не выпадет конь, как он изображен здесь. Когда дух уходит, тело питает высохшую землю. Ты полна жизненных сил. Ты преодолеешь разочарование и найдешь выход из безвыходного положения.

Такие знакомые слова. Снова обещание таланта и величия, в которые Сифэн так хотелось верить. Но как бы пристально ни искала она в себе эти качества, найти их никак не удавалось.

Девушка прикусила губу, наклонившись над картой, чтобы скрыть от Гумы свои сомнения. Ей чудилось сияние в том месте, где лезвие вошло в тело коня. Сифэн представляла, как его сердце разрывается от удара и жизненная сила уходит, и чувствовала неодолимое желание приникнуть к ней губами и пить, прежде чем дух уйдет в землю.

Жизненная энергия, наполняющая сердце, – источник самой сильной магии из всех возможных на этом свете. Гума учила ее с почтением относиться к сердцу, ведь даже сердца животного было достаточно для самого изощренного колдовства. Владея им, искушенный в искусстве магии может призывать на помощь тех, кому известны запретные приемы колдовства, или даже может с помощью чар сделать себя неотразимо привлекательным для людей.

Сифэн перешла к двум следующим картам. На одной из них было изображение раскрывающегося под луной цветка лотоса, на другой – мужчина с вонзенным в спину кинжалом, плоть клочьями свисала с лезвия.

– Судьба остановила на тебе свой взор, – сказала Гума, барабаня пальцем по лотосу, – однако не обманывай себя. Ты ее рабыня. Не позволяй никому становиться у себя на пути. Люди будут попадать в плен твоей красоты. А того, кто отвернется от тебя, ты наградишь ударом кинжала в спину.

Лицо Гумы приобрело мрачное выражение при взгляде на пятую карту. На ней был изображен мчавшийся навстречу врагу прекрасный всадник с даром своей возлюбленной – цветком хризантемы, на лепестках которой застыли капли крови. Его крутые плечи были совсем как у Вэя, и Гума молча отодвинула от себя карту. Именно из-за этой карты она не слишком сурово наказывала Сифэн за встречи с ним: ведь та ясно указывала, что Вэю еще предстоит сыграть какую-то важную роль в жизни ее племянницы независимо от желания тетки. Бамбуковая палка наносила болезненные удары, но это не останавливало молодых людей от тайных свиданий, и Гуме это было прекрасно известно.

Жертва.

Казалось, это слово эхом отдавалось в темноте, когда Сифэн разглядывала принадлежащий воину кровавый цветок. Гума однажды объяснила ей, что эта карта обозначала жертву. Отказ от чего-то – или кого-то

– дорогого, как плата за величие. Сифэн отвела глаза в сторону – сейчас она не в силах была думать о том, кого или что ей, возможно, предстоит потерять.

И вот наконец опять эта, шестая, карта: голова женщины, повернутая к зрителю затылком, без короны, со струящимися волосами, слившимися в темное пятно.

– Императрица, – выговорила Сифэн.

Сузившимися глазами Гума следила за племянницей, за тем, как та принимает свое будущее. Эта карта была главнее других, этот деревянный прямоугольник предсказывал истинную судьбу Сифэн. Это именно то величие, за которое ей придется заплатить.

Сифэн взяла карту и пальцами ощутила льющийся из нее поток энергии, но все еще колебалась, как будто ища в прядях и локонах женских волос подтверждения правдивости предсказания.

– Ты сомневаешься, – произнесла недовольная Гума.

– Нет-нет, – поспешно ответила племянница, чувствуя слабость под суровым взглядом тетки. – Я нисколько не сомневаюсь в могуществе магии. Просто… мне сложно вообразить такое будущее для себя.

– Значит, ты сомневаешься в моей способности объяснять послания духов?

Мало кто мог вскипать столь же мгновенно, как Гума, при малейшем подозрении на скепсис со стороны племянницы. Рот женщины исказил гнев, и она выхватила карту с Императрицей из рук Сифэн.

– Любая другая девчонка ноги бы мне целовала, предскажи я ей, что в один прекрасный день она станет императрицей всей земли Фэн Лу! Только ты

плюешь мне в лицо своими сомнениями!

Она замахнулась на племянницу тонкой костлявой рукой.

Сифэн съежилась.

– Пожалуйста, тетушка, я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях! Если вы говорите, что я стану Императрицей, значит, так и будет.

Ее слова немного успокоили Гуму, хотя уголки ее рта все еще оставались опущенными. Она выровняла карты в угрюмом молчании, которое, как хорошо было известно Сифэн, могло затянуться на несколько дней, если тетка захочет ее хорошенько наказать.

– Я просто привыкла жить так, как мы живем. Мне трудно представить себя в окружении слуг, в шелках, вроде тех, которые мне приходилось вышивать для богатых заказчиков. Только и всего.