Лес великого страха

Когда император решил, что за шумом воды маг не разобрал его голоса, обнаженный Крон появился в дверях. Волшебник посмотрел на сервированный стол, и щека его дернулась. Украшавшие стол фигурки бегущих зверей и птиц, любовно выточенные ветви с крохотными листочками и выглядывающими из-за них птицами всегда нравились Крону. Да и перекусить бы совсем не помешало. Мага остановило совсем другое. Волшебник прошел к постели и лег на нее.

– Он не приходил ко мне уже больше месяца, – сказал Искандер. – Я хочу просто позавтракать с тобой.

Крон повернулся в его сторону, и император увидел, что маг улыбается – очень некрасивой улыбкой.

– А я хотел бы не только позавтракать, – сказал Крон.

– Нет.

– Сандро, пожалуйста.

Когда Крон проснулся, Искандер сидел в кресле, курил и читал какую-то бумагу. Услышав, как маг недовольно зашевелился, Искандер отложил документ, притушил трубку и открыл окно. Употребление наркотиков лишало магов их дара. Крон был магом Воздуха, и табачный дым был для него тем опаснее, что портил легкие, которыми маг впитывал Чи.

– Спасибо, – сказал Крон. – Просто я вот так же с одним человеком… помылся… позавтракал… а когда я проснулся, она уже умерла. Повесилась на своей косе.

– Не дождешься, – сказал император. – Да и косы у меня нет.

– Я хотел изменить последовательность событий, – ответил маг. – Ванна – тушеное мясо – труп…

Крон встал. Искандер смотрел, как он одевается. Когда маг закончил со своим туалетом, император жестом указал Крону место за столом. Волшебник вежливо кивнул и присел. Крон снял крышку с судка, взял ложку и запустил ее в остывшие уже бобы. Искандер взял апельсин и принялся его чистить. Крон жевал мясо и смотрел, как оранжевые завитки падают на стол.

– На Старом Тракте разграблен караван. Он шел из Эребора в Бьонгард, вез зерно, – сказал император. – Никто не выжил, а напоследок партизаны сделали «Ежа».

– Давно? – спросил Крон с набитым ртом.

– Только что сообщили, – сказал Искандер и кивнул на документ, который все еще лежал на столе. – Ты предлагал замириться с Ежами. А они вон что вытворяют…

Маг проглотил и возразил:

– Если бы сделали так, как я хотел, караван дошел бы до Бьонгарда в целости и сохранности. И тому человеку не пришлось бы превратиться в утыканный стрелами комок мяса.

– Съезди, разберись.

– Ты не хочешь меня видеть после всего, что я натворил? – спросил Крон спокойно. – Ревнуешь? Зачем ты вообще дал мне возможность изменить тебе?

– Та верность, когда у человека нет выбора, ничего не стоит, – ответил император. – Я хотел, чтобы он у тебя был. Я буду только рад, если ты найдешь себе кого-нибудь. Не век же тебе со мной мучиться.

– Да я не очень мучаюсь, вообще-то, – сказал маг. – Но почему ты хочешь отослать меня из Кулы?

Прежде чем ответить, Искандер несколько мгновений смотрел на занавеску, которую колыхал ветер.

– Видишь ли, я тоже убил женщину, которую любил. Свою жену, – сказал император наконец. – Точнее, не я… Тогда он пришел в первый раз.

Искандер посмотрел Крону в глаза и сказал дрогнувшим голосом:

– У нас было двое детей. Они мешали ему. И я убил их… всех троих.

Крон обнял его за плечи, прижался лицом к шее императора.

– Да мы с тобой, Сандро, прямо два самых несчастных человека в Мандре, – сказал он, и голос его прозвучал глухо.

Искандер криво улыбнулся. На глазах его выступили слезы. Крон выпрямился, свободной рукой взял с тарелки тост и макнул его в подливку.

– Так ты после этого открыл Лайтонду ворота замка Черного Пламени? – поинтересовался маг и захрустел поджаристой корочкой.

– Да, – сказал император. – Он овладел мной. Но не суть. Мне кажется, тебе сейчас будет тяжело ходить по тем же самым улицам, где… Съезди. Никого не поймаешь, так хоть проветришься.

– Моего дядю тоже как-то послали в Лихой Лес, – пробормотал маг себе под нос, – по делам службы…

Крон крайне редко говорил о своих родственниках, и Искандер тут же навострил уши.

– Он там здорово проветрился, – продолжал маг. – Тело так и не нашли…

– Ну так-то не надо уж, – сказал император. – Просто осмотрись и сразу можешь возвращаться назад.

Искандер разломал апельсин и протянул половину Крону.

– Ты прав, – задумчиво сказал Крон. – Пожалуй, я метнусь до Лихого Леса. Вот сейчас прямо и выдвинусь.

Он поднялся со стула, дожевывая тост.

Просека оказалась прямой, как стрела. По обочинам она заросла лопухами и чертополохом. Кое-где выглядывали белые пушистые парики созревших одуванчиков и желто-синие цветы зверобоя. За цветами вставал жиденький лес, осины да ивы. Серые четырехгранные столбы располагались с двух сторон тропинки строго друг напротив друга, через равные промежутки саженей в двадцать. У подножия одного из столбов Карина увидела белые фарфоровые кругляши с дыркой в середине. Ведьма не ощутила на фарфоре никакой магии. Очевидно, артефакты выдохлись от старости.

– Можно, я возьму? – спросила Карина, указывая на белый кругляш.