Лешие не умирают

Я посветил по сторонам – под лафетом места было больше. Вот там и можно расположиться – все влезем. Интересно, что боезапас не был полностью израсходован и его не забрали – по бокам в нишах ровными рядами лежали цилиндры снарядов. Такое ощущение, что со времени, как экипаж покинул танк, в нем больше никто не бывал. Даже пулемет «MG-34»[12] цел – башенный, спаренный с пушкой. Весь в пыли, закрепленный на лафете, к казенной части которого из объемного короба подходила лента с патронами. А на задней стене рядом с выцветшим от времени красным огнетушителем из закрепленной сумки торчали длинные ручки гранат-«колотушек»[13]. Скорее всего, экипаж погиб в этих бескрайних песках, так и не сообщив командованию, где оставил своего «Тигра», вот он и стоит до сих пор, ждет своих хозяев.

– Что жметесь? Залезайте внутрь. – Я выглядывал из круглого люка и был, наверное, похож на кукушку в часах. Но почему-то никто не улыбался – подопечные лишь устало встали, как роботы, и полезли в танк. Пришлось отодвигаться, уступая дорогу. – Вниз спускайтесь – там места много.

Николай, постоянно ударяясь головой о множество выступающих железяк, полез дальше, освобождая место следующему. В луче фонарика появилась Татьяна. Светлые волосы выбились из-под самодельной косынки, немного курносый нос обгорел на солнце и шелушился, но глаза светились любопытством. Я прижался к лафету.

– Перелезай через пушку, там командирское кресло – просторней и удобней.

Татьяна протиснулась мимо меня, обдав запахом женского пота, и со вздохом уселась на потрескавшееся кожаное сиденье.

– Только не прикасайся ни к чему – горя…

– Ой! – возглас девушки сообщил, что со своим советом я немного опоздал. Резина, которой изнутри был выложен весь танк, ссохлась, по прочности не уступая внешней броне, и уж точно не спасала от перегрева и травм.

Последним залез Сергей и попытался закрыть за собой люк.

– Не надо. Я буду дежурить возле люка. Все, господа туристы, отбой. Завтра нас ждет увлекательное десятикилометровое путешествие по пескам с потрясающими видами до точки эвакуации. Так что отдыхайте, набирайтесь сил. Конечно, отель не класса гранд, но на пару звезд потянет.

Сергей улыбнулся и полез в «люксовый номер» стрелка-радиста. Долго там кряхтел и ворочался, устраиваясь, насколько это возможно, удобнее и, наконец, затих.

Ночная пустыня полна звуков: шорох осыпающегося песка, потрескивание остывающего металла, редкие крики ночных птиц. Татьяна то и дело вздрагивала, и из темноты смотрели ее большие испуганные глаза. Меня же эти звуки успокаивали – они говорили, что в пустыне все идет своим чередом, и в этот порядок не врывается самый страшный хищник планеты – человек, со своими амбициями и желанием переделать все под себя. Пустыня девственна и невинна, а если даже и убивает, то только потому, что человек попрал ее законы. Убивает без злобы, без умысла и без какого-то назидания другим. А вот человек… Кстати – оружие надо бы почистить. Негоже, чтобы оно подвело, да и время надо скоротать. Сборка-разборка «Винтореза» – это скорее не занятие для мозгов. Это для спецназовца, как… ну, наверное, для бабушки на спицах вязать. Руки сами делают, голова занята мыслями, уши слушают пустыню, глаза… а глаза все равно ни хрена не видят. В танке действительно темно и глухо. Только сопение гражданских – загонял я их. Дневных впечатлений масса: освобождение, погоня, бой, опять погоня, теперь вот этот раритет, тоже впечатление не для слабонервных. Я включил фонарик и посмотрел на результат чистки. Хорошая машинка «Винторез». Мощная, тихая, точная – надежный боевой друг, который не подведет, не бросит. Поэтому для каждого солдата оружие – это часть его, причем, не менее важная, чем голова. А из пятерки осталась всего одна голова и один «Винторез» – хотелось бы верить, что ребята ушли, но… я слишком часто бывал в передрягах, чтобы оценить их шанс – шансы невысоки. Не хочется говорить, что их не было совсем. Как известно, последней умирает девочка Надя…