Леший. Рыцарь в зеленых доспехах

– Ну, как знаешь… – Командир размашисто расписался в бланке и пододвинул его капитану. – С этим утром, – он посмотрел на наручные часы, – через три часа, в комендатуру. На проходной покажешь… ну, ты помнишь, – Орлов кивнул, аккуратно убрал сложенный вчетверо листок в нагрудный карман. – Что ж… – полковник опустил тяжелый взгляд, уперся им в исцарапанную крышку стола. – Не знаю что сказать, Лех. С одной стороны, рад за тебя. Тут не сахар. С другой. Свыкся уже с рожей твоей. Бросаешь тут старика одного…

– Так давай со мной, Петрович?

– Куда? – Олейников растерянно посмотрел на подчиненного, потом, словно сообразив. О чем идет речь, широко улыбнулся. – Не, Лех. Я тут уже до конца. У нас не все так просто. Это ты контракт выждал и домой, на вольные хлеба. У нас такое только через рапорт, а это, сам понимаешь, не одно и то же.

– Ну, смотри, – Леший улыбнулся. – Не плачь потом, когда я тебе фотографии с пляжа отправлять буду…

– Ты главное одеться перед этим не забудь, а то действительно, заплачу. Пожалей сердце старика… Да и мужики не поймут… – посмеялись. – Ты лучше девок давай с пляжа фотографии присылай, на твою тушку я уже за двадцать лет насмотрелся…

– Ох Петрович, – ухмыльнулся Орлов, продолжая улыбаться. – Смари, бес в ребро и всякое такое. Я еще в полном расцвете сил…

– Ну, тебя, болбесина, – утер выступившие слезы Олейников. – Кончай со своими шуточками! Еще не списался, а уже как городской заговорил. Ишь!

– Да ладно, шучу-шучу. Но про «со мной», серьезно…

– Руку и сердце предлагаешь? – Олейников снова рассмеялся, впервые, наверное за пару лет искренне и открыто… – Странные у тебя ориентиры…

– Я про домой, Петрович, – печально вздохнул Леший. – Подумай. На кой оно тебе тут? Сам же говорил, не та страна, не те идеалы уже.

– Ну не просто у нас это, говорю ж…

– Да ладно тебе, – Леший не дал другу договорить. – Сам то в это веришь?

– Не знаю, – тяжело наконец-то выдохнул Олейников спустя почти полминуты размышлений. – Может ты и прав… Но сейчас пока никак. Есть еще дела. Может через годик и действительно, домой, на покой… Тогда уж и на пляж, к девочкам…

– Ага! – Орлов прищурился. – Какие тебе девочки?! Лет-то уже под сраку. Помнишь еще, что с ними делать-то? Или деменция уже…

– Ты тут не бреши! Такое не забывается. Не списывай старика в аутисты-то… Я еще огого!

– И давно это твое иго-го, огого-шило? – передразнил Алексей. – Еще годик и совсем дряхлым станешь…

– Ну, знач, судьба такая, – развел руками полковник. – Ты это… Чем заниматься то планируешь дома?

– Еще не решил.

Полковник потянулся к пачке стикеров, лежавших среди бумаг и офисного хлама, оторвал один и что-то коротко написал.

– Вот, – протянул он листочек с номером телефона Алексею. – Позвони, как созреешь. Скажи, от меня. Это центр подготовки в Железногорске. Ты лучший снайпер, отличный инструктор. Работа не пыльная будет, зарплатой не обидят…

– Не, Петрович, – скривился Леший, отложив листочек. – Я с армией все. Завязал.

– Понимаю, – прервал властным жестом полковник снайпера. – Но всяко может жизнь повернуться. Не выкидывай.

– Хорошо, – Орлов сунул стикер в тот же карман, куда и бланк, потом спохватился, что это все же документ, переложил липкую бумажку в другой. – Но я уж как-нибудь сам. Деньги есть, пенсия опять же… Не пропаду.

– Ну, смотри сам, – Олейников откинулся на спинку стула. – Наше дело предложить, ваше дело отказаться. Звони, пиши, рассказывай, как оно там, на большой земле, не забывай старика…

– Да уж не забуду, – поднялся Леший, понимая, что разговор подошел к концу. – Но и ты звони, номер знаешь…

Полковник тоже встал. Друзья замерли друг напротив друга в нерешительности.

– Ну, бывай, – первым протянул руку для рукопожатия командир базы.

– И ты, – ответил Орлов своей рукой.

Вот и все. Дверь за спиной Орлова закрылась, отсекая целую жизнь. Сейчас комендатура, подписи, бумажки, бланки и справка об убытии… Без даты возврата. Последняя…

***

Проторчав в комендатуре добрую, а точнее сказать злую половину дня, и наконец-то получив все необходимые бумажки, сдав точно такие же, в смысле, то же необходимые, без которых ну вот никак, ну хоть умри но «принеси и подпиши, да не там, ты что дурак!?», потеряв пару триллионов нервных клеток, Леший наконец-то вернулся обратно в часть. Настроение, если бы не мысль о том, что это в последний раз, что скоро он поднимется на борт самолета, который увезет его этого дурдома, непременно бы скатилось на ноль, а так, вроде и убивать пока хочется через одного. Причем быстро и безболезненно, а не вырывая кадык, глядя как этот очкарик с непрошибаемым, тупорылым лицом, который довел его до белого колена, требовавший с него справку формы «А2», захлебывается в собственной же крови…

– Командир! – окрикнул его кто-то.