Лесник поневоле 2.0

А это что такое, почему не деньгами платят, а какую-то бумажку заполняют и подписывают? Хуторяне вон им сколько мешков накидали, да живого кабанчика выдали, связанного. Неужели кулаки на расписку повелись, с неё же хрен что получишь потом? Во, началось, перед рэкетом сколько не прогинайся, а он всё равно силу покажет. В чём-то не сговорились, немецкий «бригадир» голос повысил, а это зря. В Генкином лесу нельзя так себя вести.

— Андрей Платоныч, ты главное тех, кто слева, отстреливай, а я остальными займусь. И не высовывайся, не будет целей — не дёргайся, пережди. И вообще будь готов по моей команде назад ухромать, иначе руки мне свяжешь.

— А как же ты?

— Всё, заткнись родной и не вздумай геройство проявлять. Постреляем, кого сможем, и отступим к едреней фене. В другой раз добьём, если попадутся.

Глава 4

СВД с глушителем начала сбор урожая: командир, пулемётчики и те, кто ещё не успел залечь. Метрах в трёх слева щёлкала АВС, одиночными. Чего старшина так её любил, непонятно, но даже «калаш» не захотел брать. Мол, к своей ещё в финскую привык. Ну, ему виднее. Новый магазин… «вал» поближе, чтобы сквозь преграды стрелять… ага, хуторяне разбежались и тоже попадали. Не хрен врагу жопу лизать, ликвидатор — не гуманист, уничтожает всех, если по обстоятельствам. В зоне его действия лишь одна власть и одна правда, а справедливость и гуманность потом придут, в мирное время.

Ещё один труп, не хрен в свинарнике прятаться — надел серую форму, готовься к смерти. Сколько их осталось, пять или шесть? Сука, отвык автоматом считать из-за этих путешествий хрен знает куда, вышел из формы. Отстреливаются четверо, с разных мест, все за укрытиями. Как бы подмога не приехала, хотя лес не все звуки наружу пропустит, а рации вроде не было? Или в нескольких километрах у переправы всё слышно?

— Старшина, ты пока постреливай в их сторону, а я пробегусь, чтобы с фланга подобраться. И не вздумай в контратаку идти ни в коем случае.

Через несколько минут удалось прибить ещё двоих, зато недобитые рванули в лес. Одного зацепил старшина, а за последней парочкой увязался сам Межов. Нельзя отпускать, когда бой почти закончен, да и зачем в лесу пятая колонна, пусть и на время?

Через полчаса началась самая тяжёлая часть дня — разборка с местными жителями. Пришлось взрывпакет (на этот раз взял всё-таки, на всякий случай) прямо между ними взорвать, чтобы не вякали и права не качали. Ну, не светошумовую гранату же тратить на приспособленцев.

— Заткнитесь и слушайте меня! Дадите нам телегу с лошадью, загрузите её копчёностями, добавьте пару мешков картошки и мешок лука. Связку чеснока не забудьте. Одну курицу зажарьте прямо сейчас, другую отварите с лапшой и переложите в кастрюльку. Хлеба пару хватит, иначе он у нас посохнет. Свежих помидоров и огурцов килограмма три, если есть. С оружием я разберусь, что не нужно — вам оставлю. Только не вздумайте на меня охотиться или выслеживать — порешу всё семейство.

А иначе никак, не хрен демократию разводить или приваживать добрым расположением. Сразу на шею сядут. Грузовик отогнал на полтора километра в сторону моста, правда дольше разбирался с управлением. Мотоциклы сами хуторяне в лес укатили, когда «лесники» с них пулемёты сняли. В телегу догрузили два карабина, МП какой-то, большую часть патронов и все пулемётные ленты. Фрицевские гранаты оставили в дар ограбленным. Крестьяне особо не спорили, чего возбухать против тех, кто полтора отделения фашистов положил у них на глазах. Странно, но в доброте Дяди Ганса они слегка разочаровались, видимо тот спор с «германскими освободителями» мнение изменил.

— И запомните, никто из славян не будет человеком в глазах германца. У них целая программа разработана по уничтожению нас. План «Ост» называется. Те, кто выживет — станут рабами, а не работниками.

Следить за бойцами, уводящими в лес лошадь с прицепом, хуторяне не рискнули. С такими, как этот хладнокровный убийца, не связываются и его инструкций не нарушают. Проще утереться и думать, как дальше жить.

А жить осталось недолго!

— Старшина, если они не уйдут в лес, то их всех прикончат. Здесь зона войны и позиция «моя хата с краю» ненадёжна. Всегда найдутся желающие отобрать имущество и закабалить по возможности.

— Эх, такие от своего добра не отлепятся, будут на коленях ползать и ноги целовать.

Понятно, что уничтожение хозкоманды не простят, поэтому Межов занялся подготовкой засады на завтра, стараясь предугадать действия фашистов. Причём план предусматривал отступление чуть ли не на каждом шаге операции, а то и совсем отказ от неё. Использование продажных хуторян в качестве живца нисколько не коробило его психику. Нужно время, чтобы совместить ментальность двадцать первого века с нормами морали середины двадцатого. А уж «права диверсанта» никак не коррегировали с «правами человека». Или не коррелировали, если это так важно в данной ситуации.