Лесное лихо

– Я же скоморох, поющий шаман, мне надо питать своё вдохновение! – ответила Виола. – Так, ладно, налейте чашу менестрелю, и он вам что-нибудь споёт.

Менестрелю немедленно была подана полная чаша. Виола повторила обряд возлияния, хлебнула из ковша и передала его Альбе (та пригубила мёд и пустила его дальше по кругу), посмотрела в чёрное небо, куда улетали искры, чтобы погаснуть и раствориться во мраке. Глубоко вздохнула, вбирая в себя дух самой короткой ночи. Ударила по струнам.

Где новый день я приветил, на рассветемир соткал пути и дни.Так легко мне дышалось.Всё, что тянет камнем вниз – отбросил прочь,

В день новый воспаря. Меня, ликуя, ветер подхватилВдаль унося сквозь будни в странный мир,что можно видеть лишь весной.

Беларь вполуха слушал пение Виолы и думал о своём, зажав бороду в кулаке…

…Ведь было, было, и по меркам истории – совсем недавно! Рвались к звёздам, открывали тайны мироздания, подчинили себе ещё недавно казавшимся непреодолимым пространство. Создавали новые формы вещества и искусственную жизнь. Болезни, которые когда-то выкашивали целые страны, остались позади, в тягостных воспоминаниях тёмных веков. Невероятно увеличился срок жизни – разумной, бодрой, деятельной, – и личное телесное бессмертие уже не представлялось недостижимой сказкой. Казалось, ещё немного – и люди станут подобны богам…

Почему же всё рухнуло?..

Ветер, ты вырвал из сердца грустьМир опрокинул, и я не вернусьВ города равнодушных серых людейВ небе кружусь я, улетая к далёкой звезде.

…Конечно, всё рухнуло не в один миг. Болезнь, подточившая величайшую цивилизацию, развивалась не одно десятилетие. Пожалуй, даже не одно столетие.

Когда-то, в баснословно-далёкие времена, людская жизнь была непредсказуемой и жестокой, но вместе с тем простой и честной. Чтобы выжить и продолжить свой род в мире, полном смертельных опасностей, требовалось быть сметливым, сильным и отважным, обладать несокрушимой волей и быть верным своим. Слабые телом, а больше того – слабые умом и духом были обречены. Так рождался мир.

Благодаря сильным жизнь стала менее опасной. Слабые не просто выживали, но и множились, а умножившись – обрели силу и влияние. Век за веком они внушали людям терпимость к малодушию, глупости и безволию. Они по-обезьяньи забрасывали грязью образ Человека – свободолюбивого хищника и бойца, творца, исследователя, и превозносили откровенное вырождение.

Они делали это не по злому умыслу. Они всего лишь пытались оправдать своё убожество хотя бы в собственных глазах.

А те, чьими титаническими усилиями создавалась цивилизация, были слишком благородны – или слишком благодушны, чтобы вовремя усмотреть угрозу в злобных шёпотках и ответить сокрушительным ударом…

Где странный мир я прочёл по ветру знаки долгого пути,Что дождём по небу, облаками,птичьих росчерками стай.

Понял, снова случится что-то важное,лишь только бы найтиСлова, чтоб в песни облечь восторг;восторгом став, петь и летать.

…Место низверженных титанов заняли двуногие падальщики; в стаде баранов и кастрированных поросят, в которое обращалась лучшая часть человечества, они сходили за хищников. Их сила заключалась в жестокости и коварстве, верность они понимали как тупую покорность и бездумное следование диким суевериям. Их пророки на словах превозносили труд, но на самом деле превыше всего ценили тупое безделье. Их души были раздавлены с рождения, дерзкая мысль и свободное чувство вызывали у них ужас пополам с отвращением.

Однако у них было существенное отличие от былых творцов солнечной цивилизации: они-то не страдали ни благородством, ни благодушием. Всем несогласным они уготовили только унижение и уничтожение. И поэтому они постепенно захватывали мир. Мир, созданный не ими и не для них.

Конечно, наследники титанов замечали, куда всё катится. Но одни были убаюканы собственным могуществом и были уверены в незыблемости разумного миропорядка. Другие были разобщены, третьи – измельчали и представляли собой жалкую пародию на могущественных предков. А четвёртые – и таких было едва ли не большинство – позволили одурманить себя ложью и сами, вольно или невольно, помогали могильщикам солнечного мира. И, когда они начали спохватываться, что-то изменить уже было невозможно. Как в страшном сне, когда родной дом превращается в кровожадное чудовище, их страны возглавили злобные и мстительные чужаки, законы были переписаны в угоду нелюди с тёмными душами…