Чарльз Робертс

Лесной бродяга

Лесной бродяга

Густой удушливый дым и гулкий шум пламени разбудили Пита Ноэля. Он вскочил и почувствовал, что ему жжет лицо. Его хижина пылала. Поспешно схватил он одеяло, распахнул дверь и выбежал на снег.

Он был лесной бродяга, сметливый и осторожный, как дикие звери леса. И ум его работал быстрее тела, а привычки быстрее ума. Даже в эту ужасную минуту не забыл он о том, что его окружает пустынный лес и адский холод. В отчаянном бегстве он успел захватить не только одеяло, но ружье и сумку, лежавшие у него в головах, а также башмаки и теплое пальто, лежавшее в ногах. Он спал почти совсем одетый.

Стоя на снегу, он смотрел из-под обожженных век на разрушение своего убогого жилища. Затем взглянул на вещи, которые держал в руках, и удивился тому, что вовремя вспомнил о них. Но ведь ему мало одежды и ружья! Кинув вещи на снег, он опрометью бросился к двери, надеясь спасти окорок ветчины и хлеб. Но прежде чем он успел подбежать к дверям, оттуда вырвались языки пламени и, почти ослепив его, заставили отскочить назад. Он натер обожженное лицо снегом. Затем встряхнулся, спокойно поднял спасенные сокровища и понес их подальше от огня. Он уселся на одеяло и обулся.

Ноги его совсем почти замерзли, а тело горело от жгучего жара пламени. До рассвета оставалось еще около двух часов. Ветра не было, и пламя, местами темно-красное, местами светло-желтое, тянулось прямо кверху. Высокие деревья потрескивали изредка от страшного холода. У Пита замерзла спина, пока он стоял, наблюдая за разрушением своего маленького уединенного домишка, и прикрывал от жара лицо то одной, то другой рукой.

Человек, долго живший в лесу, легко становится философом. Пит Ноэль также был философом. Вместо того чтобы задумываться над постигшим его несчастьем, он был доволен тем, что ему удалось живым выбраться из горевшей хижины. Надевая пальто, он к великому своему удовольствию нашел в широких карманах его табак, трубку, спички, тяжелый складной нож и перчатки. Он находился в ста милях от ближайшего поселка и в пятидесяти или шестидесяти от ближайшего лагеря дровосеков. У него не было пищи. Снег был мягкий и в четыре фута глубины. А его лыжи, с помощью которых он мог бы скоро добраться до жилья, погибли в огне. Тем не менее он думал, что могло быть еще хуже. Что, если бы, например, он выбежал из хижины босиком? Подумав об этом, он заметил, что ногам его очень холодно. Старая шуба все же была хороша и отлично защищала его от холода. Но она сгорела. Он разложил свое одеяло под защитою широкого ствола и расположился на нем. Затем он наполнил трубку и, прислонившись поудобнее к стволу, протянул ноги в сторону огня. Он успеет еще достаточно набегаться, когда хижина его сгорит. Пока она пылает, он останется здесь.

Пожар прекратился только на рассвете. Хижина превратилась в кучу пепла и мерцающих углей, среди которых вспыхивали обгорелые бревна и высилась раскаленная докрасна крошечная печка. Когда развалины настолько остыли, что к ним можно было приблизиться, Пит схватил жердь и принялся разрывать их. Больше всего хотелось ему найти топор, жестяной котелок и что-нибудь съедобное. Но как он ни искал топора, найти не мог. Жестяные вещи развалились конечно на куски или расплавились. Зато в конце концов ему удалось вытащить черный обгорелый комок, величиною с кулак, издававший очень вкусный запах. Он тщательно очистил кусок от углей. Это оказались остатки ветчины. Пит набросился на свой завтрак с жадностью, которая была бы под стать голодному волку. Лишившись хижины, он стал еще больше похож на дикого зверя. Насытившись обгорелой ветчиной и утолив свою жажду снегом, растопленным в чашечке из березовой коры, он свернул одеяло, перебросил его через плечо и направился к юго-западу, где на расстоянии пятидесяти миль находился Конройский лагерь.

Только теперь начинал понимать Пит Ноэль, какие опасности предстояли ему. Он чувствовал себя беспомощным без своих лыж. Снег был мягкий и достигал трех-четырех футов глубины. За всю зиму не было ни оттепелей, ни сильного ветра, и снег не мог слежаться. Пройдя кое-как триста – четыреста шагов, Пит вынужден был остановиться и отдохнуть. Несмотря на жестокий холод, он скоро пропотел насквозь. После двух часов утомительной ходьбы мучительно захотелось пить. Ему не в чем было растопить снег. Но тут у него мелькнул в голове план, который наполнил его чувством благодарности к самому себе. Он развел костер, снял с шеи красный платок, наполнил его снегом и стал держать его над огнем. Когда снег несколько растаял, он выжал из платка воду. Увы! Вода оказалась очень мутной. С грустью вспомнил он, что платок этот не мылся с... нет, он не мог сказать, с которого времени. Но ему так хотелось пить, что он продолжал растапливать снег и выжимать воду до тех пор, пока она не сделалась чистой. Тогда он терпеливо утолил свою жажду. Затем выкурил три полных трубки крепкого, темного табаку, чтобы заглушить голод.