Лесной исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья

В другой комнате (не с верандой) жили муж и жена Кушелевы, бездетные, он был обкомовский работник. Я помню, что он всегда приезжал с работы и уезжал на мотоцикле. Мы после войны у них были. Конечно, они получили жилье без особых хлопот. В проходной большой комнате – она была перегорожена – жила семья: муж, жена, грудной ребенок и взрослый сын жены от первого мужа. Он был курсантом военного училища. Фамилию их я не помню.

В квартире под Станкиными (№ 11) жили пожилые супруги с дочерью. У них были две собачки – шпицы, одну из них звали, как и меня – Нелька. Сад их был очень ухожен. В этой же квартире жила одинокая старая женщина, которая и спалила наш дом (в ночь на новый 1942 год, случайно, отапливая свою комнату, возможно, буржуйкой).

Что помню о тебе. Помню, что у тебя был младший брат. Звали его Сева, и был он курчавый милый мальчик. Помню, что мама твоя была интеллигентная женщина с гладкими темными волосами. Помню, что с вами жила ваша бабушка, что вы были при бабушке, т. е. вовремя накормлены, ухожены, не одни в квартире. Моя же мама была «с уклоном» – вся в работе, а бабушка с нами не жила. Поэтому я всегда завидовала таким детям-«прибабушкам». Еще помню, что твой папа был артист и играл в фильме «Граница на замке» (это Нина Завитаева говорила). Нинина мама, Ольга Петровна, часто угощала меня пирогами и муссом, она сбивала его в большом тазу. Моя мама тоже пекла пироги, вкусные, но это бывало только по большим праздникам.

Галя, пока все. Увидимся – поговорим о многом. Целую.

Неля.

Письма Наташи Брызжееой

Сидней, 21.10.05.

Здравствуй, Галя!

Мне всегда нелегко дается переход от одной жизни в другую, чем и объясняю я свою невозможность сразу начинать писать письма. Попыталась привлечь к воспоминаниям подругу моей сестры. До войны мы жили в одном доме. Но она разволновалась и просила ее на эту тему не беспокоить. Ей уже за 80. Я у нее всегда бываю, когда приезжаю домой. А сестры моей уже 25 лет нет на этом свете.