Лесной: исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья

Домашние, семейные архивы до сих пор являются не до конца оцененным источником исторических исследований. Между тем именно в них попадаются единственные в своем роде сведения, которые невозможно найти ни в каких других источниках. Архивы старожилов хранят уникальные тайны, они – словно живая история, в них – особый дух и настроение эпохи. Редко какой архивный материал может передать те чувства, ту теплоту к родному очагу, которыми буквально окутаны воспоминания старожилов. Более того, многие события XX века сегодня доступны только в рассказах старожилов. Нередко бывает и так, что только сопоставление архивных материалов и воспоминаний очевидцев позволяет приблизиться к истине…

Удивительный факт: лесновцы всегда с особым пиететом относились к собственной семейной истории, а потому бережно хранили и передавали реликвии из поколения в поколение. Несмотря на лихолетье 30-х годов прошлого века, когда семейные фотографии «не тех» родственников могли стать источником больших неприятностей, и блокаду, опустошившую дома многих лесновцев, все же немало удалось сохранить и передать из поколения в поколение, а некоторые лесновские архивы представляют собой большие собрания документов и материалов.

Нигде, ни в одном другом бывшем предместье Петербурга, мне не приходилось сталкиваться с подобным явлением, с такой верностью, с такой любовью. Без преувеличения это своего рода культурный феномен Лесного. В семейных архивах история Лесного запечатлелась через судьбы людей. Каждый из них – свидетель и участник больших исторических событий. Судьба каждого из них – страничка в летописи Лесного, всего города, всей страны…

Кое-что в воспоминаниях повторяется, но они настолько индивидуальны, настолько персонифицированы, что читатель почувствует, как из мозаики воспоминаний нескольких жителей Лесного складывается единая картина исчезнувшей, но не забытой жизни…

ЧАСТЬ I

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

ИЗ ДНЕВНИКА РАЗНЫХ ЛЕТ

Константин Александрович Кордобовский[1]

Об авторе:

Константин Александрович Кордобовский (1902–1988) – художник, искусствовед, педагог. «Он не походил ни на кого» и не вписывался в каноны соцреализма, поэтому в годы своей жизни был мало известен, да и не стремился к известности. «Художник должен петь своим голосом», – говорил К. Кордобовский.

Художник пережил блокаду, служил в действующей армии. Первая выставка работ состоялась в год его 70-летия, все последующие проходили уже без него. Много лет, начиная с 1935 года и затем после войны, он руководил изостудией Ленинградского дворца пионеров, преподавал в Художественно-графическом училище.

Его ученики сохранили о нем память как о мудром наставнике, учившем не только мастерству живописи и графики, но и умению видеть, чувствовать и размышлять. «Ваши рассказы, что для ребят сказочный мир, – писал ему с фронта в январе 1944 года его ученик, художник Федор Смирнов. – Никогда не переживал такого желания рисовать, как после Ваших занятий».

* * *

Мамочка моя, Феодосья Федоровна Осипова (в начале XX в. – владелица дома № 50 по 2-му Муринскому пр.), родилась в семье купца первой гильдии, почетного гражданина, фабриканта Федора Игнатовича Осипова. Дед происходил из мещан. Рано потерял родителей. Грамоте научился у сельского дьячка, как говорил позже, «на медные деньги», и рано начал работать.

Когда мне было восемь-десять лет, дед отошел от дел. В это время у него уже были две «паровые фабрики шведских спичек». Одна находилась в посаде Злынка Черниговской губернии, а другая – в 25 верстах от посада, в имении Софиевка.

…Отец был врачом, по рождению костромич. Окончив гимназию с золотой медалью, он подал заявление на юридический факультет города Харькова; когда же осенью приехал в город, то с удивлением узнал, что его зачислили на медицинский факультет, о чем он позже, кстати, никогда не жалел.