Лесной: исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья

Еще дальше вниз от «станкинского» дома, с другой стороны поляны, весь в оплете ветвей кленов, ясеней и берез, стоял самый большой, двухэтажный, и, пожалуй, самый красивый из всех наших домов. Он, так же как и оба перед ним, был обшит рейкой цвета северного неба. Но в отличие от них он имел нарядный и не совсем обычный фасад. Если существовал такой стиль – загородной эклектики, то, наверное, это был как раз он. Симметричные башни застекленных веранд завершались треугольными фронтонами, а между ними, в глубине, серая бетонная тумба с гребешком аттика наверху. Внутри за ней – центральная и единственная лестница, куда выходили двери всех квартир. Над парадным, одно над другим, два закругленных витражных окна – одно высокое, почти в два лестничных марша, второе – словно его отсеченная верхушка. Цветные квадратики стекол веселили и ласкали глаз, но еще лучше было смотреть на них изнутри, на свет. Пурпурные, синие, зеленые и желтые и с матовым узором, как кружева. Ступени лестницы были каменными, а площадки выложены белой и вишневой плиткой. Когда в начале 60-х годов этот дом сносили, он сопротивлялся до последнего: лестницу пришлось взорвать.

В этом доме было больше всего квартир – восемь (еще четыре веранды выходили на запад). Квартиры с 14 по 21 номер, т. к. нумерация шла последовательно по всем флигелям. Одна квартира на втором этаже с южной стороны была сдвоенной (18 и 19), в ней жили родители моего отца и его братья.

^{Баба Зина – З.Н. Семенова. Фото 1912 г.}

Баба Зина, Зинаида Николаевна Семенова, и дед, Владимир Александрович Трофимов, всю жизнь прожили в гражданском браке, и получилось так, что мой отец, как и его младший брат Василий, носили фамилию и отчество первого мужа моей бабушки, отца ее старших сыновей. Дед был учителем русского языка и литературы и преподавал в Коммерческом училище, а потом работал на кафедре русского языка в Ленинградском университете. Об этом я знала. Но никто не рассказывал мне тогда, что дед еще более тесно был связан с общественной жизнью и историей Лесного. Во-первых, сразу после того, как летом 1917 года Лесной был включен в черту города, он стал председателем избранной Лесновско-Удельнинской подрайонной думы. Во-вторых, он был одним из основателей школьного краеведческого движения – кружка изучения Лесного в Коммерческом училище. Этот кружок, в свою очередь, послужил истоком создания в 1923 году «Отделения Общества „Старый Петербург“ в северных окрестностях», которое «взяло на себя продолжение и развитие работ кружка изучения Лесного, но уже на территории всей северной, заречной, части города». С. А. Безбах был учеником деда.

^{В.А. Трофимов. Фото 1909 г. с дарственной надписью}

В двух квартирах первого этажа жили Андреевы и Лисицыны. «Вовка и Ленька» Андреевы были двоюродными братьями Кондратьевых и так же, как те, и как Дима и Зоя Лисицыны на несколько лет старше меня. Братья Андреевы росли без особого пригляда. Они часто, как у нас говорили, «болтались на улице»: просто так или гоняли в футбол, то есть бегали за мячом, отнимая его друг у друга, одни или еще с кем-то из ребят. Оба были смуглы, коротко, но как-то не очень ровно стрижены, глаза – черные угольки. Они носились во дворе, как взъерошенные галчата. Баловались рогатками. В их семье жила еще старшая сестра по матери – Нина. Она заметно отличалась от братьев: умница, серьезная, работящая. У нее ладилась вся домашняя мужская работа. После войны она окончила Педиатрический институт и поступила в аспирантуру.

Когда началась война, старший из братьев Андреевых и его двоюродный брат Николай учились в ремесленном. Вместе с училищем их отправили в эвакуацию на Урал, на завод в Нижнем Тагиле, откуда они потом сбежали. Бежали от голодной жизни. Пробираясь домой, подо Мгой попали к немцам. О Николае больше никогда ничего не слышали. Владимира угнали в Германию. После войны он вернулся. Леня был призван в конце войны и служил на Дальнем Востоке.

Дима Лисицын отвоевал на Карельском, его тоже призвали не сразу. А в конце 30-х он был худеньким подростком с острым личиком, нрава спокойного и тихого, но с чуть заметной хитринкой в глазах. Зою мы звали Зайкой, она немного косила, но зато ее необыкновенно пышные волосы вились так, что, казалось, их нельзя было расчесать, и золотисто-пшеничным снопом возвышались над ее головой.

На всю округу Лисицыны славились своим великолепным садом. Каких цветов там только не было! За ними ухаживала Александра Андреевна, строгая на вид, с неизменной папироской в плотно сжатых губах. Дима и Зайка ей помогали. Они воспитывались в труде.