Лестница Аида

Громов закурил и, присев на скамейку рядом с крыльцом двухэтажного дома с вывеской «Fryzjer», с наслаждением затянулся. Ранний утренний перекур был, пожалуй, единственным временем подумать о семье, отправленной в глубокий тыл, и, слава богу, не имеющей возможности с ним связаться. Звонок любимой жены выбил бы его из колеи на целых полчаса минимум. Никакой дисциплиной теплые бытовые мысли из головы не выгонишь. А в условиях скоротечных боевых контактов ослабление внимания чревато смертельными последствиями, как для его подчиненных, так и для него самого. Громов внутренне усмехнулся своим мыслям.

«Рассуждаю, как автомат. Эффективно, неэффективно. Может, так и должен думать офицер в ходе войны, поэтому и в армии меня оставили, и в академию дали рекомендацию».

Здесь Громов был действительно прав. Поле того как бизнесмен Стрельченко стал министром национальной обороны, а потом и главой правительства, все кадровые вопросы в государстве решались с помощью обработки данных тестирования и экзаменов бесстрастными компьютерами. Работа кадровиков была сведена к минимуму, все решали психологи и машины. Каждые четыре года проводилась переаттестация на должность, начиная от экзаменов по тактике и заканчивая физической подготовкой. Кто сдает, тот растет по службе, кто не сдает, обречен на увольнение. Теперь армейская служба перестала быть синекурой, и влияние протекционизма свелось к минимуму. Чтобы удержаться на службе в армии и сделать карьеру, приходилось работать над собой «до седьмого пота» и «дрессировать» подчиненных. Именно здесь скрыты истоки успеха новой русской армии.

В армии всегда было полно офицеров талантливых и храбрых по сути, но дерзких по отношению к начальству и не шибко придерживающихся узких рамок уставов. В прежней Советской или Российской армии они были обречены валандаться на нижних ступенях карьерной лестницы, спиваться от безысходности, «гнить» по дальним гарнизонам или, в лучшем случае, увольняться. Теперь же такие «пацаны в погонах» командовали бригадами и вели армию к безусловной победе. А как заметно изменились солдаты? Переход на контрактную систему службы решил множество проблем, особенно с неграмотностью и недисциплинированностью рядовых.

После того как на Руси отменили пособия по безработице и радикально сократили чиновничий и полицейский аппарат, в армию хлынул поток молодых людей с достаточным уровнем образования, чтобы обслуживать сложную технику. А раньше, бывало, понаберут «баранов» из кишлаков и учи этих «зольдат»! Ладно еще пехота… А связь, флот, ПВО! Да на «восьмидесятом» сейчас электроники установлено, как на шаттле в прежние годы. Офицеров четыре года учат, а тогда хотели, чтобы за год технику осваивали. Никому и в голову из таких «патриотов» не приходило, что классическая «всеобщая армия» давно себя изжила. Вот, к примеру, следователей прокуратуры или персональных водителей для депутатов из призывников что‑то не набирают. И хирургов. А ведь управлять бронемашиной в бою или наводить гаубицу во сто крат сложнее, чем бумажки на столе перебирать.

От мыслей подполковника отвлек окрик часового и взлетевшая сигнальная ракета с юго‑западной окраины. Затем короткая автоматная очередь. Нащупав рядом с собой штатный «АК‑105» и поправив кобуру с «Грачом», Громов отправился на выстрелы. На передовой все офицеры, даже интенданты и штабные, предпочитали вооружаться посолиднее. Кому хочется получить пулю в подворотне или переулке? У многих местных имелось оружие, и настроены они были весьма решительно. Массовое партизанское движение еще не развернулось, но число случаев перестрелок с местными росло изо дня в день.

На секрет боевого охранения батальона вышел из ближайшего пролеска обросший мужик в рваном камуфляже. Его, ясное дело, «приняли», и теперь он стоял на коленях, подняв руки, перед двумя гренадерами и ждал решения своей судьбы. Увидев подходящего комбата, один из бойцов козырнул и, указав стволом «АК» на задержанного, сказал:

– Вышел прямо на нас, товарищ подполковник! Пер, как танк. По‑нашему немного разумеет. Оружие сдал! – и ефрейтор поднял за ремень G36.

– Кто такой? – строго спросил Громов.

– Майор Ханс Янке, господин офицер, – с легким акцентом ответил пленный.

– Откуда?

– Десятая панцердивизия. Бундесвер. Интендант батальона.

– Где так по‑нашему научился?

– Родился в Хемнице, то есть Карл‑Маркс‑Штадте. Мой отец был «оберст» в ННА. А русский учил в школе.

– Ну вставай, Ханс Янке из Карл‑Маркс‑Штадта, и иди за мной, отправим тебя по назначению.

Громов не упустил возможности лично пообщаться с пленным перед отправкой его в штаб бригады. Ни жалости, ни тем более злости Громов к нему не испытывал. Было просто интересно узнать из первых уст, что думает о сложившейся ситуации живой и относительно невредимый противник.

– Ты как сюда попал, майор? – спросил Громов, протягивая немцу обжигающую кружку чая. Янке бережно ее принял и стал отпивать крошечными глотками.