Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите

«Что делали правители, когда они сталкивались с сопротивлением, разрозненным или соединенным? Они вступали в переговоры. Ну, вы можете возразить против употребления слова "переговоры", когда речь идет о посылке войск для подавления мятежа против налогов или захвата сопротивляющегося налогоплательщика. Тем не менее частое использование наказания для

устрашения

– повесить не всех повстанцев, а нескольких зачинщиков, заключить в тюрьму не всех должников по налогам, а самого богатого – указывает на то, что власти вели переговоры с основной массой населения. Согласование принимало также множество других форм: обращение к парламенту, подкуп городских чиновников освобождением от уплаты налогов, подтверждение преимуществ гильдии в обмен на заем или выплату, урегулирование суммы обложения и сбора налогов в обмен на гарантию, что их будут платить охотнее, и т.д. Это согласование производило или подтверждало индивидуальные и коллективные требования к государству, индивидуальные или коллективные права по отношению к государству и обязательства государства по отношению к своим гражданам. Оно также порождало права – признанные принудительные требования – государства по отношению к гражданам. Суть того, что мы теперь называем „гражданством“ состоит из множества переговоров, затеянных правителями и проведенных в ходе борьбы за средства деятельности государства, в особенности за средства ведения войны»

[Тилли, 2009, с. 154-155].

Ну а теперь самая неприятная новость для сторонников переговоров и представительского правления. Все эти сложные отношения между принуждением и капиталом проявляются только тогда, когда средства на войну действительно нужны

. Карл I не собирал парламент 11 лет, и не собирал бы вообще, не потребуйся ему средства на ведение войны в Шотландии; находись Англия в менее воинственном окружении, английский капитал постепенно оказался бы в полной зависимости у принуждения. Если бы географические условия Европы (будь там поменьше водных путей и побольше территории) затормозили рост городов и затруднили перемещения войск, представительское правление могло бы вообще не возникнуть:

«В Китае, как только формировался громадный аппарат империи, растущая империя немедленно приобретала множество врагов, но соперников ни внутри страны, ни за ее пределами не было. Монголы были постоянной угрозой северным границам Китая, они непрерывно совершали опустошительные набеги на империю, но захватили ее только однажды... Китай стал громадной территорией, где свирепствовали мятежи и гражданская война, а не война между множеством государств. Этим славилась Европа» [Тилли, 2009, с. 116].