Летающие кочевники

Антуан пристально смотрел на фотографию. «Вспомнил, вспомнил…»

— Простите, доктор… — Антуан стал стремительно прощаться. — Еще раз извините за вторжение… Но, кажется, теперь я знаю, что мне делать…

Секретарша Алвиста не пыталась задержать сумасшедшего француза, когда он снова со скоростью гоночного автомобиля пролетал через приемную. Она легла грудью на свои бумаги и спасла на столе порядок. Это вполне удовлетворило ее в данной ситуации.

* * *

Опять падал снег и на белом его покрове четко вырисовывались следы маленьких босых ног. Потом появилась жуткая размалеванная морда. Взмах копья… Изображение на экране прибора расплывается и мутнеет.

— Электроды в зону «Б», пожалуйста.

Голос человека в белом халате спокоен. Ни суеты, ни спешки. Все идет, как намечено. Электроды — тончайшие иглы из физиологически нейтрального сплава — в мозгу больного. Мозг живет…

На сероватом стекле вновь появляется изображение. Можно разглядеть край лавки, покрытой овчинным тулупом. У стола под лампой — бородатый человек. Рядом — старуха, повязанная платком. И сразу другая картина: та же изба, но пустая, с развороченной печкой, из которой торчит нелепый черный ствол…

— Стоп!

Гаснут экраны, темнеют глазки индикаторов. Серия исследований закончена. Еще одна серия…

В ординаторской за длинным столом собираются люди в белых халатах. Только теперь, когда спало напряжение, можно увидеть, как они устали. У многих под глазами круги.

Входит Горелов — руководитель лаборатории.

— Ну что шестая серия?

Отвечают вразнобой:

— То же самое… Между шестнадцатым и семнадцатым кадрами — провал. Хотя интенсивность излучения — максимальная…

— Тогда подведем итоги. В мозгу больного обнаружены постоянные очаги возбуждения. Мысль его вертится вокруг одних и тех же событий. Отсутствие логики в изображении и частые провалы заставляют предполагать, что причина расстройства где-то совсем рядом с этими провалами памяти. Что-то мучает больного, он всеми силами пытается проникнуть в эти провалы, связать воедино…

Кто-то прерывает его:

— Простите, может-быть — провалы связаны с временными потерями сознания? Помните: взмах копьем — и провал…

— Вот именно! А если так, информация о происшедшем могла сохраниться в подкорковом слое, в непроявленном виде…

Общий вздох проносится по ординаторской. Кто-то скептически улыбается. Кто-то свистит. Горелов снова повышает голос:

— И мы обязаны извлечь ее! Восстановив логическую связь событий, мы тем самым снимем напряжение с мозга, вернем его к нормальному состоянию…

— Это выходит за пределы наших возможностей…

— Нет, не выходит! Предлагаю подключить мозг другого человека. В данном случае — мой.

С минуту в комнате стоит тишина. Потом она взрывается. Люди говорят все сразу, перебивают друг друга. Некоторые кричат:

— Это невозможно!

— Теоретически не доказано…

Голос Горелова покрывает все:

— Спокойно, товарищи! В конце концов, к этому эксперименту мы идем уже два года. Он становится необходим. Вопрос о психологической совместимости мною рассмотрен. Прошу всех приступить к подготовке седьмой серии.

И сразу все становятся на места. У каждого — свой участок, своя задача. Горелов входит в операционную. Ассистенты надевают ему на голову сложный шлем с многочисленными излучателями и присосками, проверяют пульс. Горелов спокоен. Так, наверно, бывает спокоен тренированный космонавт. Тоже прыжок в неизвестное… Через несколько минут здоровый мозг этого человека станет как бы продолжением больного. Они словно сольются воедино, и при этом на здоровом лежит задача проанализировать мысли больного.

И вот уже снова загораются красные лампы на панелях приборов. Сиренево мерцают экраны. Снова знакомые кадры: дикарская рожа и взмах копья…

— Стоп! Электроды — в подкорковый слой…

Глаза Горелова закрыты. И все присутствующие понимают, сколько воли, сколько выдержки нужно иметь, чтобы вот так, сознательно подчинять свой мозг внешнему воздействию, воспринимать все то, что хранится в чужой памяти, сохранять одновременно способность трезво мыслить, наблюдать за событиями как бы со стороны…

Ассистенты следят за движениями губ Горелова. На магнитную ленту записывается шепот человека, рассказывающего о том, какие мысли скрыты в мозгу другого:

— Страх перед неожиданным… Я ведь его чуть не застрелил, думал медведь… Удар по темени, резкая боль… Теряю сознание… Больше ничего не вижу, не слышу… Провал, провал… Так, так, лучше… Что-то начинаю воспринимать… Подсознательно, что ли… Выстрел… Слышу выстрел… И крик, нечеловеческий, жуткий… Кто-то бежит… Бежит тяжело, топает по валежнику… Ближе, ближе. И сразу становится легче… Знакомые руки, голос, я его знаю, это Пал Палыч. Его руки поднимают меня, несут куда-то… Потом оставляют… В кого же это он стрелял? Неужели в пестрого?..

Две недели спустя Марков уже приобрел прежний облик…

* * *

Антуан Берже легко уточнил фамилию человека, с которым вместе пересекал на самолете Атлантику и так невежливо обошелся во время едва не состоявшейся катастрофы. Авиационная компания подтвердила, что пассажир «каравеллы» Харальд Брусвеен тем же рейсом прибыл в Рио-де-Жанейро.