Летальный исход

Трофимов достал из нагрудного кармана несколько местных медяков, прицельно бросил под ноги тому, в ком опознал вожака оборванцев.

Монетки не успели упасть в пыль. Ловким, обезьяним движением мальчишка подхватил их на лету. Стая только шмыгнула носами от такой сноровки вожака.

— Беспризорщина, мать твою, за машину отвечаешь лично! — командным голосом изрек Трофимов.

Эфиопские пацаны, естественно, слов не поняли, на это он и не рассчитывал, но интонацию ловили, как бродячие собаки. Были случаи, когда некоторые из «русских специалистов» из жадности или по слабоумию пренебрегли местными обычаями, за что были жестоко наказаны. Машины не угоняли, нет, воровать целиком — это возмутительное преступление. А вот за пять минут разобрать по винтику, оставив лишь скелет кузова, — это святое. Пацаны не хулиганили, а кормили семьи, как могли. Тут только идиот, видя местную нищету, стал бы возмущаться.

Трофимов цыкнул зубом, что означало крайнюю степень раздражения. Потянул за ремень автомат, лежавший под ногами. Вороненая сталь от поездки в открытом «уазике» успела раскалиться до предела, даже деревянные накладки на цевье пропитались солнцем и неприятно покусывали пальцы.

«Уроды, блин», — проворчал Трофимов. Это он адресовал спецам из ВПК, державших свое изделие только в момент сдачи его госкомиссии. А как он жжет пальцы в сибирский мороз или здесь, под африканским солнцем, их, похоже, не волновало.

Трофимов рывком выбросил себя из уазика. Потопал ногами, выбивая образовавшуюся во время поездки немоту в суставах.

— Ладно, Юнкер, бди, изображай из себя, тьфу, блин, геолога. Я скоро.

Максимов только кивнул в ответ. Батя был явно на грани закипания, как радиатор их «уазика».

Голопузые черти уже облепили «уазик» со всех сторон. Вожак с хозяйским видом прицеливался на освободившееся  сиденье.

Трофимов смазал его ладонью по курчавой голове и пошел к дому, на котором красовалась выцветшая вывеска «Совгеологоразведка». Контора, судя по названию, ко всему прочему еще и разведкой занималась.

— Держись! — скомандовал Максимов, отпуская ручной тормоз.

Клацнула передача, машина плавно покатила в косую тень дома. Малышня завизжала от восторга. Вожак впрыгнул на командирское сиденье, одарил Максимова белозубой улыбкой.

Тени едва хватило, чтобы накрыть «уазик», Максимов прикинул, что если Батя задержится дольше получаса, жариться им на сиденьях, как на раскаленных сковородках.