Лети, голубок

Вернувшись в пустую квартиру, Владимир навел порядок в материной комнате, выбросил старый телевизор, а под кружевной салфеткой нашел старую фотографию. В отличие от других, где все выцвело и плыло перед глазами, изображение оказалось четким и даже ярким. На фотографии они были вдвоем с матерью: она еще молодая, он уже взрослый, вероятно, десятиклассник. Фотография была сделана на выпускном, мать улыбалась, даже смеялась в объектив, шарфик на воротнике пальто заколот эмалевым голубком. Владимир долго вглядывался в эту фотографию, потом приклеил на картонку и убрал под стекло. Он вспомнил, что их так развеселило: ему велели обнять мать за плечи, Владимир смутился, и когда фотограф пошутил: «Сейчас вылетит птичка», улыбнулся с облегчением.

Разбирая материны вещи, он нашел эту брошь в виде голубка, роспись по эмали. Брошь облупилась, замочек больше не застегивался, но это был тот самый голубок, украшавший воротник ее пальто. Владимир убрал голубка в шкаф, к фотографии, и лежа один в темноте, долго смотрел на них под бормотание телевизора.

Прошло уже много лет после ее смерти, как вдруг мать приснилась ему и снилась всю ночь. Во сне Владимир обнимал ее за шею, а рядом был отец, от которого не осталось ничего – ни вещей, ни слов. Несмотря на выходной, Владимир проснулся рано, с тяжелой головой и долго раздумывал, к чему этот сон. Взгляд его упал на фотографию с голубком, и Владимир решил, что надо навестить мать на кладбище, где он не был со дня похорон.

С утра зарядил дождь, небо заволокло, он долго ехал на трамвае, потом шел по раскисшим от дождя дорожкам, на кладбище не было ни души. Он с трудом нашел могилу, вокруг было много новых, с горами свежего песка и черными лентами, золоченые буквы на которых размыл дождь. На могиле матери лежали оставленные кем-то цветы, валялась перевернутая баночка с водой. Владимир принялся наводить порядок, выдирая с корнем сорняки, подступившие к могиле совсем близко. Ее имя на памятнике стерлось, и лицо на фотографии осталось блеклым и размытым, как до и после смерти.

Владимир провел на кладбище весь день и вернулся домой, когда совсем стемнело. Поднявшись на лифте, он хотел вставить ключ в замок, но с ужасом обнаружил, что дверь не заперта. Владимир шагнул в коридор, где все оказалось перевернутым вверх дном. Воры, очевидно, соседские наркоманы, увидев, что хозяин ушел, легко вскрыли замок и вынесли все: новый телевизор, купленный взамен старого, дубленку, сбережения из шкатулки. Забрали даже безделушки, расставленные на полках, вероятно, подозревая в них какую-то ценность. Эмалевого голубка не взяли, он валялся на полу и хрустнул, когда Владимир наступил на него, но не сломался.

Владимир, простоявший несколько минут столбом, с расплывшимся, потекшим лицом, поднял голубка, размахнулся и швырнул в фотографию – ту самую, где он улыбался рядом с матерью. Стекло разбилось и снимок, кротко кружась, упал на пол.

«Все из-за нее!», – Владимир тяжело опустился на стул посреди разоренной квартиры, сжимая кулаки. Это мать во всем виновата. Она хитростью выманила его из квартиры. Нарочно привиделась во сне и манила, чтобы он ушел, заперев дверь только на один замок. Целое представление разыграла, актриса чертова, чтобы он остался без всего.

Владимир, красный от злости, поднял фотографию, согнул ее пополам. Улыбающуюся мать, губы накрашены, шарфик с брошкой, он разорвал в клочки, а вторую половинку засунул между книгами.

Эту фотографию и нашли родственники, приехавшие разбирать оставшиеся после смерти Владимира вещи. Как воры в том далеком году, они пошарили в книжном шкафу, надеясь найти деньги, но им повезло меньше. Незваные гости давно унесли всю добычу, а родственникам только и осталось, что половинка старой фотографии, найденная между старыми книгами.

Впрочем, и она пришлась кстати. Занявшись похоронами, родственники обнаружили, что ни у кого не осталось фотографий покойного. «А здесь такая хорошая», – довольно говорила троюродная племянница, седьмая вода на киселе, разглаживая снимок. – «И ничего, что он здесь совсем молодой и кусок оторван, аккуратно ножницами обрежем и вставим в рамку». Так и сделали, водрузив портрет у поминального стола, и никто не заметил, что у щеки Владимира – юного и сияющего, – приколотый к чужому воротнику голубок.