Лети ко мне

– Ему не мешало помыться, – отлепив от губ скотч, с отчаянием, словно оправдываясь, произнесла она. У нее было чувство, словно она вместе с липкой лентой содрала и с лица кожу. – Фашист…

– Карина, – тоже сорвав с лица скотч, крикнул Алекс. Подпрыгнул, сделав что-то вроде сальто в воздухе, и тут произошло то, к чему Фима еще не привыкла, хотя уже не в первый раз наблюдала за этим зрелищем – превращением человека в дракона.

Оказывается, зафиксировать это было сложно – как, в какой момент человеческое тело становится драконьим. Миг – и вот уже над крышей парил черный дракон, прекрасный и страшный. Черный-черный, с пронзительными янтарно-рыжими глазищами, огромными крыльями, темно-красными, багровыми на просвет. Шкура дракона бликовала разными цветами при каждом его движении, от нее словно исходили золотистые искры…

Обрывки одежды Алекса плавно опустились вниз, на каменную плитку, которой была выстлана крыша.

Карина – это было то самое слово-пароль, оказывается…

Дракон открыл пасть, и оттуда, словно из огнемета, вырвалась струя оранжево-красного огня, задела по руке одного из охранников.

– А-а, горю! – с ужасом заорал тот, но через мгновение замолчал, с изумлением разглядывая свою руку, которая никак не пострадала.

Охранники, шокированные, ничего не понимающие, замерли, наблюдая за этим зрелищем. А Максим, задрав голову, вертел на носу очки, изучая парящего над головой дракона. Герман же, со свинцовым от натуги лицом, пытался выбраться из воды на бортик бассейна, при этом он наблюдал только за своим хозяином, преображение Алекса в дракона его не интересовало.

Фима тоже ждала – а что же произойдет с Северином после инъекции?

Северин выкрикнул резко:

– Я! – затем подпрыгнул… и в следующее мгновение о каменный пол крыши ударился грудью уже не он, а дракон – зеленовато-бурого цвета. Впрочем, тут же поднялся вверх, тяжело, с громким хлюпающим звуком взмахивая крыльями.

Герман наконец выбрался из воды, с его черного костюма потоками лилась вода. Закричал, подняв голову, закрывая ладонью глаза от солнца:

– Север… Север! У вас… у нас получилось!

Кажется, Герман теперь уже ликовал, радуясь за хозяина. А вниз, точно лепестки цветов, плавно паря в воздухе, летели белые клочья, все, что осталось от одежды Северина.

Два дракона, примерно одинакового размера, один черный, другой бурый, парили друг напротив друга над крышей, над головами всех присутствующих.

– Убил… все-таки убил ее, гад такой! – с отчаянием и ненавистью прошептала Фима в сторону бурого дракона, не в силах примириться с гибелью Карри. Вернее, с убийством этой чудесной и хрупкой девушки, больше напоминающей фарфоровую статуэтку – так изящна она была. Была…

А бурый дракон вдруг раскрыл пасть и тоже изрыгнул… но не огонь, а что? Какой-то черный, горький, очень противный дым, посыпавшийся вниз мелким пеплом. Этот дым пах, как загоревшийся мусор – когда в урну бросили непотушенный окурок.

И в этот момент начало происходить совсем уж невероятное. Невозможное. Фантастическое. То, во что было трудно сразу поверить.

Медленно, словно в специально замедленной съемке, на фоне голубого неба и сверкающего города, поднялось снизу еще одно существо. Белоснежное и тоже переливающееся где-то на сгибах частей тела, складках разноцветными оттенками. Так сияет перламутр.

Это был третий дракон. Бесконечно прекрасный.

Фима ахнула, в первый момент даже не поняв, откуда тут мог взяться еще один дракон.

А потом она поняла. И без сил, потрясенная, упала на колени.

И все на крыше, замерев, смотрели на белоснежного изящного дракона, который, взмахивая крыльями, немного неуверенно держался в воздухе. Белый дракон, открыв ярко-розовую, точно у кошечки, пасть, энергично пыхнул золотисто-малиновой струей огня.

Без сомнения, это был самый прекрасный дракон на свете, которого можно было только вообразить.

Фима, находясь в каком-то экстатическом состоянии, уже совершенно не владея собой, протянула к небу руки и сказала:

– Мама… мама, я смогла. Их двое.

Как, почему Карри тоже оказалась обладательницей способности к трансформации, Фима даже не представляла, поэтому наблюдала за всем, что сейчас происходило – просто как за живым, настоящим, творящимся прямо на глазах чудом.

И в этот момент бурый дракон, раскрыв черную пасть, бросился на белого и попытался ухватить его за крыло. Фима восприняла эти действия бурого дракона как невозможную несправедливость.

– Не-ет! – вскочив на ноги, закричала Фима. Она лихорадочно шарила вокруг глазами – чем бы кинуть в то неприятное создание, которое скрывало в себе сущность Северина. Но и черный дракон не дремал – он немедленно бросился на бурого, угрожающе раскрыв темно-красную, довольно страшную клыкастую пасть, и принялся отгонять его от белого.

– Бей его, гада, Капитан, бей! – воинственно закричала Фима, подбадривая черного дракона. И тут увидела, что откуда-то из дома, точнее – из дверей одноэтажной постройки, стоящей на крыше, бежит Герман, оставляя за собой капли воды, с ружьем наперевес.