Летящая на пламя

Через несколько мгновений Шеридан поднял голову, быстро оглядел комнату, увидел, что Олимпия все еще здесь, и потерял сознание. Стражники один за другим покинули комнату. Последний обернулся, поклонился Олимпии и, указав глазами на Шеридана, сочувственно покачал головой. Дверь закрылась.

В комнате уже стемнело. Шеридан сидел на полу у стены, сгорбившись, обхватив руками колени и низко опустив голову. Время от времени по его телу пробегали судороги, но он не трогался с места, как будто решил до конца оставаться на своем посту, не теряя бдительности и встречая лицом к лицу любую опасность, подстерегающую их черной беспросветной ночью.

Олимпия не смела окликнуть его. Она напрасно надеялась, что сможет приручить волка. Что сможет достучаться до души Шеридана, проявляя любовь и терпение.

Ей не удалось даже приблизиться к заветной цели. Она снова потерпела поражение.

Глава 25

На пути из резиденции Исхак-паши в Стамбул Шеридан настороженно прислушивался и приглядывался, стараясь всегда быть начеку. Он чувствовал себя свободно и раскованно, путешествуя рядом с Олимпией по дорогам Анатолии, бегущим по холмам, поросшим лесом. Шеридан все подмечал, наблюдая, как зимний ветер приподнимает чадру Олимпии, и следя за роскошным караваном, снаряженным Исхак-пашой.

В горах шел снег, и по ночам Шеридан сжимал Олимпию в объятиях, чтобы согреть ее. Он часто спрашивал себя, что думает о нем Олимпия, — ведь он не искал близости с ней, как будто не испытывал больше страсти. Однако это было не так. Он хотел ее, по не мог переступить черту и снова вернуться к жизни, вернуться в реальный мир из мира своих фантазий и видений. Казалось, так недавно они еще были вместе, но даже и тогда, в минуты близости, Шеридан не осмелился по-настоящему овладеть Олимпией. Хотя она просила его об этом…

Он заерзал в седле, ощущая, как нарастает возбуждение в его теле, и постарался отогнать от себя мысли, грозящие вывести его из равновесия. Но помимо своей воли он вновь видел перед собой соблазнительные картины: обнаженную Олимпию в порыве страсти, гибкую и цепкую, словно вьющееся вечнозеленое растение. Он вспомнил исходивший от нее пряный запах, похожий на дымок от соснового костра. Эти воспоминания обожгли и воспламенили его.

— Шеридан!

Он вздрогнул и очнулся, заметив, как изменились окрестности. Они выехали из леса и оказались в небольшой деревушке, расположенной на холме. Впереди, у его подножия, поблескивали голубые воды залива и виднелись остроконечные кипарисы, растущие вдоль берега. Теплый ветерок доносил благоухание первых весенних цветов.

— Что они собираются с нами делать? — тихо спросила Олимпия.

Шеридан прислушался к возбужденным голосам провожатых и стражников.

— Сегодня мы должны отправиться дальше в Бейкоз. Это на Босфоре, — сказал он и помолчал. Внезапно сердце Шеридана сильно забилось в груди, он почувствовал неотвратимость надвигающихся событий, как будто дремавшая до этого где-то далеко за горизонтом реальность вдруг стремительно двинулась навстречу ему. — Там мы остановимся, — добавил он. — И будем ждать султана, который лично выехал к нам навстречу.

Шеридан стоял на террасе дворца, расположенного на берегу, и пытался стряхнуть с себя оцепенение и душевную лень, мешавшую ему сосредоточиться. Внизу, за небольшой платановой рощицей у самой кромки воды, мелькали силуэты женщин в пестрых ярких одеждах. Они набирали воду в большие глиняные кувшины.

Поджидая Олимпию, которая ушла принимать ванну, Шеридан разглядывал разноцветные лодки на горизонте и экзотические белые купола и минареты вдали, на том берегу, где начиналась Европа. Шеридану трудно было поверить в то, что Махмуд выехал им навстречу. Это был бы поистине добрый знак. Сердце Шеридана замирало от тревоги. Однажды он прождал несколько недель в густонаселенных покоях дворца Топкапи, прежде чем его позвали в приемный зал султана. Шеридан прекрасно помнил этот причудливый лабиринт крохотных комнаток, а также бесконечные отсрочки встречи и придворные церемонии. В Топкапи он узнал, что такое восточное терпение, однако пустая трата времени всегда раздражала его. Хотя, конечно, тогда он был намного моложе.

Теперь же Шеридан внезапно испытал желание навсегда остаться здесь, в этом прелестном уголке земли, где темно-зеленые деревья оживляют кронами берега Европы и Азии. Шеридан понятия не имел, чей это дворец. Возможно, это была одна из летних резиденций Махмуда. А может быть, султан подарил этот особняк великому визирю. Как бы то ни было, но хозяин дворца держался в тени.

В сотый раз Шеридан задумался над словами Олимпии. Она сказала, что никогда не сможет возненавидеть его и благодарна за желание помочь ей. Она уверяла его в том, что он способен защитить ее. Шеридан пытался поверить в это, он повторял слова Олимпии про себя. Но страх мешал ему.