Летящая на пламя

— Свадьба состоится ровно через месяц, Дрейк. Вы сделаете то, о чем вас просит Клод Николя?

На клинке кинжала блеснул луч полуденного солнца. Шеридан сжал рукоять и поднял кинжал острием вверх.

— Да, — сказал он, разглядывая смертоносное лезвие. — Сделаю.

Глава 27

Шеридан сидел в последнем ряду огромного собора, который был размером почти с весь Ориенс. Он занял место у прохода, в его кармане лежал пистолет. Шеридан был исполнен холодной решимости достичь своей цели. Он сомневался, что сможет сегодня выйти живым из храма, но принцесса выйдет отсюда целой и невредимой.

Гости в роскошных нарядах уже собрались, слышался гул голосов и шелест женских юбок, а с улицы, заглушая шум в соборе, доносился взволнованный гомон огромной толпы. Шеридан не ожидал, что на церемонию бракосочетания соберутся почти все граждане страны. Люди запрудили улицы и ждали выхода своей принцессы, вернувшейся из изгнания. Они никогда не видели ее, но она превратилась для них в государственный символ. Вокруг ее имени консолидировались враждующие политические группировки, ее незримое присутствие побуждало даже консервативно настроенных торговцев ратовать за ниспровержение существующей власти. Услышав весть о свадьбе Олимпии, крестьяне покинули свои дома и явились к собору с гирляндами цветов и лавровыми венками.

Если Шеридан осмелится сделать то, на что надеялся Клод Николя, эти люди разорвут его на части, За его спиной по обеим сторонам двери стояли два стражника. Это были люди из секты стага. Шеридан постоянно ощущал их присутствие. Клод Николя одел их в алые мундиры почетного караула, выдавая за бенгальских улан.

Однако Шеридан знал этих людей в лицо, как и они знали его самого.

Это был, по всей видимости, запасной план Клода Николя. Он, конечно, не собирался стрелять в Олимпию в церкви — принц не был столь глуп. Шеридана вкратце посвятили в детали. Если его публичное заявление не возымеет нужного действия и свадьба все же состоится, Клод Николя возьмет назад свое обещание пощадить жизнь принцессы. Душители из стага поедут в качестве форейторов в карете молодых, отправляющейся в горный замок, где предполагается, что молодожены проведут свой медовый месяц. Ни Олимпия, ни ее молодой супруг назад уже никогда не вернутся. Душители хорошо умеют прятать тела. А Клод Николя хорошо умеет избавляться от наемных убийц, заметая следы.

Шеридан взглянул на золотые эполеты и аксельбанты принца Клода Николя. Да, этот человек тщателен и аккуратен, этого у него не отнять. Он, пожалуй, все предусмотрел, во всяком случае, все, что может предусмотреть здравомыслящий человек.

Однако Шеридан, по меркам Клода Николя, вовсе не обладал здравомыслием. Ему была не дорога собственная жизнь, и поэтому он не собирался вставать и обличать Олимпию. Нет, он дождется, когда обряд бракосочетания будет завершен, а затем увидит, как мимо него под музыку пройдут Олимпия, ее супруг, их свита и, наконец, принц Клод Николя. Вот тогда Шеридан бросится на него и убьет.

Шеридан рассчитывал скрыться с места преступления: Мустафа ждал его с лошадью у дверей ризницы, но из-за толпы, запрудившей все улицы, бегство представлялось Шеридану теперь невозможным.

Впрочем, ему это было все равно. Он давно уже призывал смерть, Только бы удалось спасти Олимпию от рук врагов! Шеридану казалось, что он спасет все ценности этого мира, все, что есть хорошего в жизни. Ради этой цели не жаль было пожертвовать жизнью. Шеридан ощущал себя в долгу перед всеми погибшими товарищами.

«Почему они? Почему не я?» — постоянно спрашивал он себя и не находил ответа.

Поэтому Шеридан хотел своим поступком раз и навсегда ответить на мучивший его вопрос.

Олимпия услышала звуки органа и громкие приветственные крики толпы, собравшейся снаружи. Вокруг нее суетились фрейлины, одергивая и поправляя ее наряд дрожащими от волнения пальчиками и пронзительно оживленными голосами заглушая музыку и шум с улицы. Все они тайком пробрались в храм, чтобы не возбуждать недовольства толпы, как объяснил Олимпии дядя.

Принц Клод Николя сразу же показался Олимпии очень добрым. Он был высок ростом, худощав и довольно терпеливо относился к постоянному ворчанию и жалобам ее дедушки. Когда он смотрел сквозь толстые стекла очков на министров двора, то скорее походил на робкого школьника. Дядя в течение нескольких часов обстоятельно разъяснял ей политическую ситуацию в Ориенсе и даже не пытался выговаривать ей за сумасбродный побег. Год назад она была бы изумлена и обрадована таким приемом и все приняла бы за чистую монету. Но теперь Олимпия стала осторожнее, она слушала, наблюдала и делала свои выводы.

Она была окружена лжецами. Джулия, Клод Николя, принц Гарольд и британские дипломаты — все притворно улыбались и чему-то радовались, за исключением вечно раздраженного старого дедушки Олимпии, который недовольно поглядывал на нее из-под косматых нависших бровей и жаловался на несварение желудка. Он был единственным человеком при дворе, которому Олимпия доверяла.