Летящие к солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

Я трижды сплюнул в снег, жалея, что нет смысла вызывать рвоту. Эта дрянь уже впитывалась в кровь через легкие.

- Вот спасибо! - простонал я. - А беседа о безопасном сексе будет?

- Непременно, в следующий раз.

- Тогда захвати с собой одну из тех девок.

- О, Николас! - Отец, судя по голосу, поморщился. - Они же все мертвые.

Я, наконец, справился со своим организмом. В голове все еще шумело, но я смог сесть и посмотреть в глаза отцу.

- А теперь серьезно. К чему этот цирк? Зачем ты пришел?

Отец улыбнулся.

- Who cares? - спросил он.

- Me.

- Really care?

- Говори уже по-русски, - попросил я. - Или хотя бы по-испански.

- Я хочу, чтобы ты ощутил разницу, - сказал папа. - Наркотик может скрасить мгновение. Скоро тебе станет легко и весело, и ты поймешь, о чем я. Но наркотик не заставляет тебя вставать утром с постели. И уж тем более не заставляет жить. Он просто искажает твое восприятие действительности и подавляет когнитивные способности...

- Папа, - перебил я. - Сегодня я употребил наркотик впервые в жизни. Ты что, издеваешься?

- Нет, сынок. Ты - наркоман со стажем.

Тут мне стало интересно, и я хихикнул. Без всякой связи.

- Для тебя каждый встречный человек - такая вот банка. - Отец ткнул пальцем в свое наркоманское устройство. - Ты жжешь человека до тех пор, пока не соберется достаточно дыма, вдыхаешь его и уходишь. Потому и мать перестала с тобой общаться. Мне она так и сказала: "Он выпил меня до дна". Сперва я подумал, что ты до семи лет сосал сиську, но потом до меня дошло.

Мне стало грустно, а в груди клокотало веселье. Что за дурацкий контраст? Я стукнул себя по груди, по голове, потом представил, как выгляжу со стороны и зашелся от смеха.

- А теперь вот Вероника и Джеронимо, - говорил отец. - Мне больно видеть, как ты пытаешься опустошить их. Снова и снова подносишь зажигалку, вдыхаешь дым, а его все больше. Но рано или поздно он закончится, и ты их оставишь - пустых, мертвых.

Я катался по снегу, рыдая от смеха. Нет, это мой эмоциональный двойник катался, а я будто стоял рядом и, краснея от злости, пытался заставить его вести себя прилично.

- Только здесь, в этой комнатке с обзором на весь мир, я понял, что мы лечили не ту болезнь, - гремел голос отца. - Ты не родился бездарным, Николас. Ты просто родился пустым, и до сих пор не нашел ничего, чем мог бы заполнить свою пустоту. Для Джеронимо это - солнце и дружба, манипуляции и изобретательство. Для Вероники - Джеронимо и отец, которые никогда не смогут примириться. Найди и ты что-то, что станет твоей душой. Ты ведь уже нашел, не так ли? Нашел, но по привычке пытаешься сожрать, вдохнуть или вколоть. Твой двойник веселится, а ты сам стоишь и смотришь равнодушным взглядом на похороны своего сердца. Вот что такое наркотики, сын. Вот почему это плохо. Ты должен есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть.

Я задыхался, лежа на снегу. Голос отца еще звенел в ушах, но сам он исчез вместе с костром. Вдох, и легкие рвутся на части. Руки зашарили вокруг в поисках маски...

- Дебил!

Маска опустилась на лицо, и я увидел Веронику.

- Спасибо, - выдохнул я.

- Я тебе это "спасибо" знаешь, куда засуну? Не мог меня разбудить?

- Я привык писать в одиночестве...

- Точно дебил, - покачала головой Вероника. - Я думала, ты услышал...

- Что?

Она подняла палец, и я прислушался. Где-то гудел мотор, все ближе и ближе.

- Могу ошибаться, - сказала Вероника, - но это, кажется, броневик.

- Не ошибаешься, - успокоил ее я.

- Едет со стороны дома. Почему-то один...

Я понял ее замешательство. Единственный бронетранспортер, неспешно ползущий по снежной равнине - скорее убийца, чем спасатель.

Вероника стянула с плеча АКМ, вынула магазин, проверила ход затвора. Я перевернулся на живот, привстал, глядя в ту сторону, откуда доносился рокот. Видимо, солдаты нашли самолет и поехали от него по прямой - так же, как мы. Из-за пригорка уже поднималось зарево прожектора. Еще минута - и появится машина.

- На колени, - велела Вероника. - Руки за голову и грустно молчи. Если хочешь, можешь тихо плакать.

Я не спешил исполнять указ, и Вероника, вздохнув, пояснила:

- Каждый солдат дома Альтомирано знает, что существует два неприкасаемых человека в мире. Это Вероника Альтомирано и ее жертва. Хочешь жить - притворяйся.

- А может, я лучше буду Вероникой Альтомирано?

- Без проблем. - Под нос мне сунулось ложе автомата. - Вылезут, скорее всего, двое - их нужно снять так, чтоб крышка не захлопнулась. Водила тут же рванет. Догоняй и шмаляй в люк. Рожок один, бей короткими.

- Хорошо. - Я потянулся к оружию. - А можно при этом петь?

Она, выругавшись, отдернула автомат, и я схватил воздух. Ну, или что-то вроде воздуха. В голову мне тут же ткнулся ствол. Опять...