Летящие над облаками

И вот, воспользовавшись именем Хилл Тейлор, она послала в редакцию предложение написать статью о Каролине Стайн и некой женщине, которую та якобы спасла от неминуемой смерти прямо в концертном зале. Издатели тут же согласились.

Однако, несмотря на все усилия воспроизвести стиль желтой прессы, статья ее оказалась слишком сдержанной по тону и слишком обоснованной с точки зрения фактов: это пришлось не по вкусу издателям. Они раздули историю до немыслимых размеров, вырезали все ссылки, уклончивые предположения превратили в безоговорочные утверждения, добавили пикантных подробностей. По их версии выходило, что источником бесценных сведений была близкая подруга Каролины, а вовсе не дотошная журналистка.

Барбара ничего не знала о внесенных изменениях до тех пор, пока статья не вышла из печати, а тогда возмущаться было уже поздно. Она буквально сгорела со стыда, увидев свое имя — пусть даже вымышленное — под такой бездарной писаниной. Жаль, что издатели не пошли еще дальше и не уничтожили все сходство с оригиналом; она предпочла бы вообще не иметь отношения к этой статье.

Нет, разменивать свой талант на такую грязную стряпню она больше не станет — ни за какие деньги! Хилл Тейлор больше и не появилась — ни на страницах «Репортера», ни где бы то ни было еще, а Барбара постаралась выбросить позорный эпизод из памяти…

В то первое утро в Майами Барбара ни словом не обмолвилась о статье, радея о собственной безопасности: Реймонд и без того держал ее в руках, глупо было бы лишний раз подставляться. Однако по мере того, как она все лучше узнавала своего «похитителя», скрывать правду становилось все труднее. А когда Адамс спросил, откуда она столько всего знает о бульварных газетах, смущение переросло в неодолимое чувство вины. Теперь, стоило ему упомянуть мир прессы, и бедняжка терялась, смущалась и краснела.

Сегодня, решившись принадлежать ему до конца, Барбара подумала, что, может быть, их взаимное влечение перерастет в более тесную близость, и, значит, следует покончить с недоговоренностями и недомолвками. Но время ушло, возможности для доверительного разговора так и не представилось. Если бы после приема Адамс повез ее ужинать, она бы, наверное…

Барбара переоделась в джинсы и шерстяную куртку, что были на ней в тот день — миллион лет назад, — когда она переступила порог злополучного офиса. Сложив все бумаги и мелочи в спортивную сумку, оставила залитое шампанским платье на бортике ванны и ни единым взглядом не удостоила роскошные наряды — подарок Адамса. Сувениры ей не нужны: это маленькое путешествие и без того запомнится надолго.

Что делать с фамильными кольцами, она не знала. Наконец решившись, прокралась в комнату Адамса, замирая, словно вор, от каждого звука, и оставила драгоценности на подушке.

А вечеринка внизу шла своим чередом. Барбара тихонько выбралась на балкон и спустилась по боковой лестнице: благодарение небу, что за время отсутствия Реймонда, изнывая от скуки, она облазила дом вдоль и поперек, изучив все входы и выходы. По крайней мере, ей удастся ускользнуть незамеченной…

Хотя куда податься потом, Барбара не знала. Из усадьбы так просто не выберешься, а голосовать на горном шоссе морозной ночью — дело безнадежное.

Придется просить помощи. Барбара решительно направилась в кухню.

Прислуга уже знала: произошло что-то ужасное. Ее встретили сочувственные взгляды, однако никто не произнес ни слова. Эти люди были безоговорочно преданы хозяину.

Под бдительным взором Уилкинсона шеф-повар отгружал закуски на бесконечные ряды серебряных подносов. Едва заметив вошедшую, дворецкий оставил подносы на произвол судьбы и поспешил к ней.

— Мисс Барбара!

В голосе его прозвучало искреннее удивление, и молодой женщине захотелось заплакать. Она понизила голос.

— Не хочу причинять вам неудобств, но мне нужно добраться до Ашвила. Вы можете мне помочь?

Уилкинсон остановил на ней долгий внимательный взгляд. Секунды казались часами. У Барбары упало сердце.

— Могу, — тихо произнес наконец дворецкий.

Барбара облегченно прикрыла глаза.

— Может быть, если вы скажете мистеру Адамсу, что помогли мне уехать, потому что я угрожала закатить еще больший скандал… может быть, он не станет вас винить. Он решит, что вы отстаивали его интересы.

— Я скажу ему правду, мисс, — твердо объявил Уилкинсон.

Она изумилась такому ответу, но в следующее мгновение ей пришло в голову, что Реймонд, скорее всего, решил избавить себя от необходимости объясняться с ней лишний раз.

— Вам нельзя ехать в таком виде, — коротко сказал дворецкий. — Я принесу вам теплую куртку. Вам нужны деньги, мисс Барбара?

Она покачала головой.

— Если я доберусь до Ашвила, на билет я наскребу. На моей кредитной карточке кое-что есть.

Сущие крохи, мысленно добавила журналистка, но об этом она подумает, выбравшись из усадьбы.

Дворецкий вышел из кухни, и в течение пяти минут его отсутствия никто не произнес ни слова, словно Барбара перестала существовать.

Уилкинсон возвратился с огромной теплой курткой под мышкой.

— Машина подъедет к черному входу, мисс Барбара.