Летящие сквозь мгновенье: Коллективная повесть

Он дышал уже свободно, как будто налет кончился и самолеты набирали высоту, а он, кажется, живой, и опять закрутилась смутная мысль — неспроста все это! Кто-то успел подсказать мерзавцам из «А. М.», что Ричард Мэллори стал особенно опасен.

— По-моему, — сказал Дик, — их навел кто-то из нашей команды. Но сию минуту его здесь нет.

Йен кивнул, разжигая трубку. Мэллори таращился на него, соображая еще одно: как это может быть, если он видел ясно, что выходит из клуба один-одинешенек. Для Йена в его видении не было места…

— Да, — проговорил Абрахамс, — в качестве варианта: вы не пробовали попросту пойти не в ту сторону? От киоска?

Мэллори быстро прикрыл глаза и увидел, что слева от клуба, на третьем этаже, чернеет открытое окно, и некто насвистывает вальсок, и стреляет лучом между «соль» и «фа», и уходит, насвистывая…

— Попробуйте черный ход, Дик. Через кухню.

Спустя секунду Мэллори вытер лоб и потянулся за пивом. Убийцы не подумали о черном ходе, — разве джентльмен пойдет через кухню?

— Вы молодчина, Дик. Я бы струсил на вашем месте.

— Спасибо. Я воевал в Египте. Но, Йен, значит, будущее не неизбежно?

— Когда как, — сказал Йен, и Мэллори его не понял.

…Они проскользнули черным ходом и благополучно сели в машину Абрахамса, и он начал свою лекцию «насчет как и когда». Они объяснялись между собой, наполовину угадывая мысли, и лишь наполовину — словами. Мысли угадывались наперед, как ходы в шахматной партии. С этого сравнения Абрахамс и начал: «Вы играете в шахматы? Хорошо. В дебюте вероятность каждого хода достаточно высока. Что? Вероятность? Я полагал, вы более интеллигентны. В дебюте меньше десяти ответов на каждый ход противника, а в миттельшпиле — сотня. Мы оказались в положении шахматистов, знающих безошибочно любой ход противника, причем не только в дебюте. Когда угодно. И всю цепь ходов до конца партии, и противника и своих. Но игра должна идти по известным нам правилам. Скажем, вы интеграла не возьмете. Я могу».

— Выход через черный ход был неплохим ходом, — скаламбурил Дик. — Значит, мы видим липовое будущее?

— Мы видим то, что будет, если мы не сумели повернуть события по-своему.

Несколько минут Дик обдумывал все это. Жмурился, когда вечернее солнце вспыхивало на стеклах. Курил. Потом сказал:

— Если так, Йен, я бы попробовал прикончить «А. М.». Имею я на них зуб…

— Что же, я готов, — ответил Йен, — люблю опасные эксперименты. Но правила этой игры мне не известны.

…Ричард Мэллори не зря слыл грозой бизнесменов, не зря годами вел досье на членов правлений, его управляющих и прочих. Не зря «А. М.» решил с ним разделаться в конце-то концов! Покачиваясь на сиденье, Дик разыграл партию — будущее директоров «А. М.». Он видел, как директор Каульбах возвращается со спевки (хохферейн «Мотылек») и как будет потом. Он видел, как Александр Растере, кавалер ордена Бани, выбирает новый лук из стеклопластика — о, это мужественная забава, мой друг, это для мужчин! — и он видел…

Он видел, что третий пока что не опасен. Притаился, как зубная боль, до времени, до своего часа, до завтра.

— Готово, Йен. Третий пока не опасен, мне кажется. А в противовес надо бы вытащить Вилла Йориша, вы знаете? Нет? Он тоже один из нас. Я писал о нем.

— Поехали, дружище, — Йен внимательно вел машину, но трубка задорно торчала вперед и вверх, — поехали! Вытащим Йориша, а завтра, учтите, нам придется эмигрировать.

Так, придется… Один из них уже стакнулся с властями, а такой консорциум переиграть не удастся. Ни за что не удастся, только и мы не грудные младенцы!

Они улыбнулись друг Другу, и Дик сказал:

— Ну, держись, «А. М.»!

Виллиама Йориша они выручили легко, а сержант Грили, прозванный Крабом, постарался забыть это дело поскорее. Подъехал синий «фольксваген», и длиннолицый такой хмырь вылез и подошел к участку и говорит ему: «Сержант Грили! Индеец дал вам пять фунтов», — а он, Грили, еще и выпить не успел на эту пятерку и еще долю старшему не отдал! «А вчера вы отпустили Бриллиантщика, нарушив свой долг», — говорит хмырь, и все так чистенько, как настоящий англичанин, а потом требует, чтобы он, Грили, отпустил одного из вчерашних черномазых, тогда он будет молчать и не пикнет про Бриллиантгцика и прочее.

…Так Виллиам Йориш ускользнул от своего будущего и на короткое время стал черным шофером Йена Абрахамса. Ничего не спрашивая, Йориш пошел к машине и сел за руль, а Грили только нацелился отвесить ему справа…

Затем Виллиам вымылся в настоящей ванне и получил брюки и рубашку Йена, после чего уже самостоятельно купил себе ливрейный жилет, фуражку и губную гармонику.