Йон Кальман Стефанссон

Летний свет, а затем наступает ночь

Sumarljos og svo kemur nottin

Jon Kalman Stefansson

[Мы чуть было не написали, что уникальность нашей деревни состоит в отсутствии чего-либо уникального, но это, конечно, не совсем так. Несомненно, есть и другие места, где большинство домов моложе девяноста лет, места, которые не могут похвастаться известными жителями, проявившими себя в спорте, политике, бизнесе, поэзии, преступлениях. Одно нас все же выделяет: здесь нет церкви. И кладбища тоже нет. В то же время неоднократно предпринимались попытки нанести урон этой уникальности, и церковь несомненно наложила бы свой отпечаток на округу: тихий колокольный звон может ободрить впавшего в уныние, колокола приносят вести из вечности.

На кладбищах растут деревья, на деревьях поют птицы. Сольрун, директор школы, дважды пыталась собрать подписи под петицией с тремя пунктами: церковь, кладбище, священник. Но ей удалось получить не больше тринадцати имен, а этого было недостаточно для священника, не говоря уже о церкви и тем более о кладбище. Разумеется, мы смертны, однако многие достигли преклонного возраста: доля тех, кому перевалило за восемьдесят, у нас самая высокая в стране, и это, наверное, можно назвать уникальностью номер два. Около десятка жителей деревни приближаются к столетнему возрасту, смерть, похоже, о них забыла, и вечерами мы слышим хихиканье, когда они играют в мини-гольф на площадке за домом престарелых. Еще никому не удалось объяснить, почему у нас в среднем такая высокая продолжительность жизни, но независимо от питания, жизненной позиции и расположения гор мы подсознательно благодарим за свое долгожительство удаленность кладбища и поэтому не спешим ставить подписи под бумагой Сольрун, искренне убежденные в том, что сделавший это подпишет себе смертный приговор, сам накличет на себя кончину. Это, конечно, полная чушь, но даже вздор может показаться убедительным, когда в деле замешана смерть.

В остальном о нас нельзя рассказать ничего примечательного.

Здесь несколько десятков коттеджей, большинство из них среднего размера, спроектированы бездушными архитекторами или инженерами; удивительно, насколько малые требования мы предъявляем к тому, что определяет облик окружающего нас мира. У нас также три шестиквартирных таунхауса и несколько красивых деревянных домов первой половины двадцатого века, самому старому из них девяносто восемь лет, его построили в 1903 году, и он настолько прогнил, что большие машины, проезжая мимо, снижают скорость. Самые большие здания в нашей деревне — это скотобойня, молочный цех, кооперативное общество, вязальня, но ни одно из них красотой не отличается. Однако пятьдесят лет назад в море выдавался короткий причал; сюда никогда не заходили суда, но как же здорово испустить с пристани струю, насладиться ее забавным плеском.