Лето 1969

– Это не работа. Это – учеба! Ведь ты, как никто, должен…

– Блэр, – оборвал ее Ангус. – Мы это уже обсуждали. А теперь спокойной ночи.

Блэр хранила письмо о принятии в Гарвард в ящике для нижнего белья, где оно бросалось ей в глаза каждый день. Она решила, что вернется к этой теме через несколько недель, в утренние часы, – возможно, на выходных, когда Ангусу не нужно будет рано уезжать в университет. Она убедится, что муж хорошо себя чувствует. Приготовит хаш из солонины с яйцами-пашот, его любимое блюдо, и сообщит, что поступает в Гарвард, несмотря на возражения. В конце концов, на дворе шестьдесят восьмой год; муж не может указывать ей, что делать.

Свой первый День благодарения они провели в доме Экзальты в Бикон-Хилл. Блэр приготовила Tarte Normande aux Pommes – нормандский яблочный тарт Джулии Чайлд – и с гордостью преподнесла бабушке, которая передала угощение повару. Затем Экзальта оперлась на руку Ангуса и повела его в библиотеку на коктейли и канапе. На День благодарения Экзальта всегда подавала моллюсков на половинках раковин, блюдо с французским соусом и орешки к коктейлям. Блэр попробовала моллюска, а через несколько мгновений бросилась в ванную комнату в задней части дома – уборную для слуг, – потому что ее стошнило.

Неделю спустя стало окончательно ясно: она беременна.

Мечту учиться в Гарварде пришлось отложить в долгий ящик. Блэр написала в приемную комиссию письмо, в котором объяснила, что у нее будет ребенок и хотелось бы отложить зачисление на год или два. Ответа не последовало. Вероятно, в комиссии посчитали, что отвечать не нужно, ведь само собой разумелось то, чего никак не могла принять Блэр: она никогда не будет учиться в Гарварде.

И действительно, беременность нарушила даже тот жалкий распорядок дня, который Блэр установила ранее на Коммонвелс-авеню. Она была абсолютно раздавлена. Порой целыми днями даже не выходила из квартиры. Тошнота начиналась в пять вечера, как по расписанию. Блэр проводила не менее часа, стоя на коленях перед унитазом и отплевываясь. С тошнотой помогало справиться только курение и маленький стаканчик виски, что было странно, потому что обычно Блэр пила джин, но ее беременный организм жаждал темного алкоголя, чем старше и насыщеннее, тем лучше.

В день, когда Блэр решила установить рождественскую елку, к ней пришла помочь мать. Вдвоем им удалось закрепить дерево на подставке, а затем Кейт занялась развешиванием гирлянд, пока Блэр развалилась на диване с сигаретой и стаканом «Гленливета» на два пальца, желая, чтобы тошнота наконец оставила ее в покое. Она пригласила мать и Дэвида на ужин и планировала подать сырное фондю; кропотливо нарезала кубиками хлеб, тонкими ломтиками – вяленую колбасу, которую утром привезли из магазина. Днем позвонил Ангус и сказал, что снова задержится на работе, и Блэр хотела вообще отменить совместный ужин, но Кейт настояла на том, что дочери нужна компания, и теперь Блэр могла рассчитывать на несимметричный ужин с фондю: только она и ее родители.

Блэр смотрела, как мама наматывает на елку гирлянды, бесконечно терпеливо, осторожно, тщательно и умело.

Кейт была одета в темно-зеленую кофточку и туфли, на шее – жемчуг, светлые волосы уложены в гладкий шиньон, а губы идеально накрашены. Кейт всегда была собранна, всегда безупречна. Как ей это удавалось? Блэр знала, что мать пережила темные времена. Отец Блэр, Уайлдер Фоли, воевал в Корее почти все последние годы своего раннего брака, затем вернулся домой, и пришлось, как выразилась Кейт, «вносить коррективы».

Блэр вспомнила возвращение отца. Они встретили его в аэропорту; папа был в парадной форме. За завтраком он сидел за столом в белой рубашке, курил и ел яичницу, тянул Кейт к себе на колени и рычал на Блэр, чтобы та отвела сестру и брата наверх поиграть. Уайлдер не возил Блэр в школу или на балет, этим занималась мама. Кейт готовила еду, купала их, читала сказки и укладывала спать. Блэр вспомнила, как однажды вечером родители пошли ужинать. Мать была в красном платье, отец – в парадной форме, а с детьми пришла посидеть Джейни Беккет с соседней улицы, к вящей радости Блэр.

Кейт купила колу, чтобы угостить помощницу, и Блэр украдкой поглядывала на три экзотические зеленые бутылки в ящике со льдом: детям Фоли не разрешалось пить газировку. В тот вечер Джейни дала Блэр один глоток колы, та была такой освежающей, острой и неожиданно шипучей, что у малышки заслезились глаза и защипало в носу.

Она помнила все эти подробности, но об отце воспоминаний сохранилось относительно мало. А потом он внезапно умер. Кейт нашла в гаражной мастерской тело Уайлдера с огнестрельным ранением в голову.

Тем утром дедушка повел Блэр в парк, что было крайне необычно. Вернувшись, она увидела, что дом наполнен людьми, кучей людей – соседи, мистер Беккет (отец Джейни), рой полицейских, а позже, как ни странно, к ним присоединился Билл Кримминс, смотритель дома на Нантакете.