Лето

Мы думали, что ускользнули от нацистов, – сказал мужчина рядом с Дэниэлом. – Мы – врачи, учителя, химики, лавочники, рабочие, фабричники, да все, кто угодно. Только не нацисты.

Ничего нам не говорили, – сказал солдат. – Граждане враждебного государства – вот что сказали. Так, значит, вы не немцы?

Не все немцы – нацисты, – сказал мужчина.

Шествие замедлялось, ускорялось и снова замедлялось. Все потому, что граждане враждебного государства впереди останавливались и снимали шляпы, пока мимо чего-то проходили. Как только другие люди туда добирались и видели, что это памятник жителям острова, павшим в первой войне, они тоже останавливались и снимали шляпы, если на них были шляпы.

И вправду не очень-то на нацистов похоже, – сказал младший командир.

Сержант сзади заорал на передние ряды мужчин, чтобы пошевеливались. Элегантно одетый мужчина перед Дэниэлом обернулся и сказал сержанту, чтобы перестал орать: они не могут идти быстрее, мужчина перед ним уже на восьмом десятке и, как может, так и двигается.

Сержант тут же отставил крик.

А это уже чудеса в решете, – сказал отец Дэниэла. – Это уже совсем другой коленкор. Может, здесь и нормально будет, знаешь ли.

Их разбили на группы по тридцать человек и сказали занимать дома на площади, сказали, какие из домов свободны. Это были загородные дома, гостевые дома: хозяйки давно уехали, забрав с собой ковры и бóльшую часть мебели. Окна были покрашены синим – светомаскировка. Дома освещались красными лампочками. Внутри почти пусто: пара стульев, самодельные столы. Но в спальнях стояли кровати. Вода была – холодная. В кухнях – газ для готовки. Есть было особо нечем в плане тарелок, ложек. Люди обходились деревяшками и, как только появилась возможность, сами вырезали что-то наподобие ложки. В каждом доме выбирали из числа жильцов повара, кто-то составлял график, дежурства, уборка и так далее.

Курорт для бедняков! Так называли это место, пока не началась война.

Но перед домами – зеленые квадраты травы, с недавно вставленными бордюрами и на них – цветы, однолетние, а вдали, за колючей проволокой, вниз по холму – вид на море.

«Дейли мейл» пишет, у вас тут отпуск с запахом моря, – говорит десятилетний мальчишка Дэниэлу неделю спустя сквозь проволоку, пока Дэниэл, обнажив торс, вешает на забор для просушки только что постиранную рубашку. – «Дейли мейл» пишет, у вас роскошные шезлонги и мини-гольф и больше денег, чем у нас, горячая вода и уголь. На завтрак вам дают сахар, молоко и яичницу. Хозяйки жарят.

Мини-гольф. Яичница.

Дэниэл смотрит через плечо мальчишки на медленно бредущих по улице мужчин, неприкаянных, сгорбленных, словно теплый летний воздух – не воздух, а наркоз. В любую минуту – нападение. Теперь уже его ожидают все. Франции, Бельгии и Голландии больше нет. В любую минуту целый остров с мужчинами, в основном евреями и теми, кого фашисты хотят убить, будет выдан со всеми потрохами – получите и распишитесь.

Как тебя зовут? – спрашивает Дэниэл мальчишку.

Скажи что-нибудь по-нацистски, – говорит мальчишка. – Валяй.

Я не нацист, – говорит Дэниэл. – Хочешь поменяться местами?

Мальчишка таращится на Дэниэла.

Знаешь что, я выйду, – говорит Дэниэл, – а ты зайдешь сюда вместо меня и будешь отдыхать.

Мы не можем здесь отдыхать, – говорит мальчишка. – Мы у себя дома.

Везет же тебе, – говорит Дэниэл.

Тебе больше, – говорит мальчишка. – У тебя мини-гольф.

Нет тут никакого гольфа, – говорит Дэниэл.

«Дейли мейл» пишет, есть, – говорит мальчишка.

Нацисты в основном в Певериле, – говорит другой мальчишка, пинающий щебенку под забором позади первого мальчишки. – Граждане враждебного государства – это про них.

Скажи что-нибудь по-враждебно-государственному, – говорит мальчишка.

Я Дэниэл, – говорит Дэниэл. – Как тебя зовут?

Это не враждебные слова, – говорит мальчишка. – Это просто по-английски.

Я англичанин, – говорит Дэниэл.

Так чего ты тогда там делаешь? – говорит мальчишка. – Давай выходи.

Мое место здесь, – говорит Дэниэл. – Здесь мои родные.

Твои родные – граждане враждебного государства? – говорит мальчишка.

Можно и так сказать, – говорит Дэниэл. – Хотя это совсем не так.

Полный бред, – говорит мальчишка.

Его зовут Кит, – говорит другой мальчишка.

Братья? – говорит Дэниэл.

А тебе-то что? – говорит другой мальчишка.

А ну отошли от проволоки!

Охранник орет на мальчишек, взмахнув винтовкой.

Передай от меня «Дейли мейл», Кит, – кричит Дэниэл им вдогонку, – от меня как представителя всех нас здесь, что мы интернированы в лагере военнопленных, мы не враги, а тюрьма – это всегда тюрьма, даже в августе, когда на небе ни облачка.

Спины мальчишек исчезают внизу холма.

Тюрьма. Дэниэл возвращается в «Дом сказок», где у них с отцом своя комната. Дом уже назывался так, когда они въехали, потому что кто-то вырезал бритвой на переднем окне, покрытом светомаскировочной краской, фигурки сказочных существ.

Мужчина с кроличьими ушами.

Фантастическое дерево.

Пугало.

Рыба с птичьими крыльями.

Три чемодана с губами и глазами.

Мышь ростом выше кота.

Через эти фигурки в дом проникает дневной свет.