Лето диких цветов

Мать заглянула в печь, проверила хлеб, затем убрала кухонную утварь в посудомойку и принялась готовиться к ужину.

– Подожди, я тебе помогу.

Роуз подошла к ней, взяла миску с картофелем и поставила ее на стол вместе с полной кастрюлей воды. Пока Роуз умело чистила картофель, она думала о том, как, по мнению матери, Джек отреагирует на приезд Зои.

Неужели и впрямь будет так скверно? Эта история произошла много лет назад. Может, Айрис и права: Джек уже давно оставил это в прошлом и успокоился.

Она вспомнила лицо брата: тонкие губы вытянулись в белую линию, руки сжались в кулаки, глаза потемнели от ярости и разочарования.

Роуз никогда не забыть то, как он смотрел на Зои, когда та ушла.

А что, если и он ничего не забыл?

Роуз проглотила ком в горле. «Все будет хорошо», – подумала она, пытаясь снова сконцентрироваться на радостном предвкушении, и бросила очищенную картофелину в кастрюлю.

Глава четвертая

– Мама, я еду в Пендерак.

Зои сидела на краю кровати и смотрела на мать. Бренда спокойно лежала с закрытыми глазами. Но Зои это как раз устраивало, ведь она могла рассказать ей все, что наболело:

– Я поговорила с Роуз. Роуз Галлахер, помнишь ее? Мы поменяемся домами: она поселит меня в пляжном домике, в котором мы тогда все время жили, а за это я отдам в ее распоряжение наш особняк. Это была совершенно спонтанная идея. Мне пришлось сегодня уладить уйму дел, чтобы все получилось, но я справилась. В общем, я еду завтра.

Она подождала некоторое время, но мать не отреагировала, лишь мерно дышала.

– Я знаю, что ты тоже всегда хотела вернуться туда и что папа все время мешал тебе. Он даже мыслей о подобной поездке не мог выносить, и мне долго казалось, что и я не смогу. Но теперь мне просто необходимо туда съездить. – Зои взяла Бренду за руку и крепко сжала ее. – Как бы я хотела, чтобы ты поехала со мной, мама… Тогда я не чувствовала бы себя такой одинокой, и мы…

Веки Бренды вдруг затрепетали, и Зои непроизвольно затаила дыхание, когда мать взглянула на нее.

– Мама?

Лицо Бренды какое-то время оставалось неподвижным, в глазах стояла пустота. Потом она нахмурилась.

– Кто вы? – резко спросила она и отдернула руку, отстранившись.

Зои вздохнула. «Я твоя дочь», – хотела сказать она, но понимала, что Бренда ей не поверит. В хорошие дни она даже иногда улыбалась, и тогда Зои на миг обретала уверенность, что мать где-то в глубине души все еще знает, кто стоит рядом с ней. Но в последнее время таких хороших дней почти не случалось.

– Что вам от меня нужно? – Глаза Бренды, полные недоверия, враждебно блеснули.

– Я хотела проведать вас, – объяснила Зои как можно спокойнее. Она знала: очень важно не растревожить мать еще сильнее. – Вам что-нибудь принести?

Вопрос заставил Бренду задуматься. Она растерянно оглядела комнату.

– Может быть, чаю? – продолжала Зои. Иногда напоминание о вещах, которые она любила, помогало.

Но Бренда даже не слушала дочь, она откинула одеяло, собираясь встать. Зои удержала ее.

– Нет, оставайтесь в постели.

– Не трогайте меня. Мне нужно домой, – запротестовала мать и, защищаясь, ударила Зои. – Уходите прочь!

Зои отпустила ее, и Бренда выбралась из кровати, оттолкнула дочь в сторону. Босиком, в ночной рубашке она бросилась к двери и открыла ее, вышла в коридор. Зои нажала кнопку на ночном столике и вызвала санитарку, которая поспешила на помощь и перехватила Бренду.

– Миссис Бивен, что вы делаете в коридоре? Разве вы не хотите прилечь? Здесь, снаружи, слишком холодно.

Теперь на лице Бренды отчетливо читалась растерянность из-за невозможности действовать.

– Мне нужно домой, – повторила она, на этот раз потише, и снова огляделась, словно искала то место, которое больше не могла представить.

– Ну, пойдемте, миссис Бивен, я отведу вас обратно.

Сиделка подталкивала мать Зои, направляя ее в комнату. Та больше не сопротивлялась и позволила довести себя до кровати. Бренда безропотно легла и уставилась в потолок; казалось, она снова погрузилась в собственный мир, из которого не могла найти выход.

– Уже вечер. Видите? Скоро солнце зайдет. Сейчас вам лучше поспать.

Сиделка указала на окно, как бы в подтверждение своих слов, но Бренда осталась безучастной, поэтому женщина в белом халате лишь погладила ее по руке. Потом она ободряюще улыбнулась Зои и вышла из комнаты, прикрыв дверь.

Зои знала эту сиделку. Ее звали Шона, она работала в этом отделении примерно полгода. Она устроилась сюда вскоре после того, как Бренду определили в дом престарелых, и у Зои создалось впечатление, что Шона лучше всех умеет обходиться с ее матерью. Казалось, Бренда была с Шоной более приветливой и энергичной, выполняла ее указания. С дочерью Бренда вела себя как с незнакомым человеком, и пусть Зои знала, что это одно из проявлений болезни, но всякий раз это ранило ее в самое сердце.

Мать перестала ее узнавать. Она больше никого не узнавала, самые простые вещи давались ей тяжело, она становилась апатичной.