Лето двух президентов

– Я не мог иначе, – возразил Ельцин. – В противном случае получается, что мы ничуть не лучше Горбачева, который на словах обещает всем суверенитет, а на деле делает все, чтобы не допустить никакой самостоятельности республик.

– Они сами начали этот процесс развала, – убежденно сказал Хасбулатов, – когда приняли закон о суверенитете союзных и автономных республик. Нельзя было оставлять слово «автономные». Но они его оставили и приняли на сессии Верховного Совета СССР. А теперь они обвиняют нас, что мы приняли закон о суверенитете России и этим спровоцировали парад других суверенитетов.

– Вы разберитесь с Чечней, это ваши земляки, и вы избраны депутатом от Грозного, – напомнил Ельцин. – А я пошлю в Казань кого-нибудь другого, пусть поговорят с местным руководством. Нужно объяснить татарским товарищам, что они действуют неправильно.

– Трудно будет объяснить, – рассудительно заметил Хасбулатов. – Почему эстонцам можно провозглашать независимость, а татарам, которых в десять раз больше, нельзя? Они – второй народ по численности в России.

– Что вы предлагаете? – мрачно поинтересовался Ельцин.

– Пошлем туда Абдулатипова и депутатов от Татарстана, – предложил Хасбулатов. – Они знают местные условия, пусть поговорят с руководителями республики. Иначе примеру Татарстана последуют остальные. И не только Чечня. Есть еще Дагестан, Башкирия, Удмуртия.

– И у нас появятся схожие проблемы с Горбачевым, – понял Ельцин. – Он не может урегулировать ситуацию с союзными республиками, а нам достанутся проблемы с автономиями.

Он уже сожалел, что произнес эту роковую фразу о суверенитетах. Но фраза была растиражирована, и его выступление несколько раз показывали по телевизору. Теперь уже невозможно ничего изменить.

Когда Хасбулатов ушел к себе в кабинет, Ельцин позвонил Силаеву. Они были знакомы уже много лет. Силаев часто приезжал в Свердловск, когда Ельцин был первым секретарем обкома, а сам Иван Степанович – сначала министром станкостроительной и инструментальной промышленности СССР, а затем, в течение четырех с лишним лет, министром авиационной промышленности СССР. Последние пять лет он работал заместителем председателя Совета министров СССР, пока сам Ельцин не предложил ему должность руководителя Кабинета министров Российской Федерации. Силаев ему очень импонировал. Серьезный, вдумчивый, опытный, не говорун и не прожектер, прошедший большую школу управления. Кроме того, он хорошо знал работу союзного правительства, был лично знаком со всеми союзными руководителями и не шел с ними на конфликт, предпочитая улаживать возникающие разногласия путем переговоров, что устраивало самого Бориса Николаевича. Если Хасбулатов мог позволить себе выпады в адрес союзного парламента, то Силаев обязан был работать в одной связке с союзным премьером Павловым. Экономика России и Союза, и без того находящаяся в тяжелейшем положении, не выдержала бы очевидного противостояния союзного и российского правительств.

– Иван Степанович, здравствуйте. – У них была разница в один год, при этом Силаев был старше, и Ельцин, верный своим привычкам, всегда обращался к нему на «вы» и по имени-отчеству. Только к Коржакову и нескольким очень близким людям он мог обращаться на «ты», да и то в отсутствие посторонних людей.

– Добрый день, Борис Николаевич, – ответил Силаев. – Я как раз собирался к вам зайти. Вчера звонил Руслан Имранович и в ультимативной форме потребовал денег на реализацию закона Верховного Совета о реабилитированных народах. Но у нас на этот год не заложены такие деньги в бюджет. И союзное правительство нам их не даст.

– Нужно найти, – сказал Ельцин. – Вы поймите, что это важный политический акт. Все должны видеть, что мы восстанавливаем справедливость, допущенную в отношении этих народов со стороны Центра. Тогда наша позиция будет понятна всем остальным народам, проживающим в России.

– Я поговорю с Павловым, но заранее убежден, что он денег не даст, – упавшим голосом произнес Силаев. Он явно рассчитывал на понимание Ельцина.

– Нужно помочь, – твердо повторил Борис Николаевич. – Вы знаете, что через несколько дней будут выборы президента России. И мы должны всем показать, как мы на самом деле относимся к принятым нами законам. У нас же есть резервный фонд. Давайте перечислим хотя бы некоторую часть денег оттуда.

– Я подумаю, Борис Николаевич, – пообещал Силаев.

Ельцин попрощался и положил трубку. До выборов оставалось несколько дней. Хасбулатов, конечно, прав. Эта фраза про суверенитеты была не самой удачной. Но сейчас самое важное – выборы. После них можно будет разговаривать с каждой автономной республикой по отдельности. Чтобы убедить их вести себя гораздо более разумно.