Лето Гелликонии

Свежий воздух, омывший тело Билли и проникший в легкие, освежил его. В голове прояснилось, и он смог насладиться зрелищем блистающего мира. Однако живость этого мира, окружающие звуки мало порадовали его - для него это было слишком. Пришлось закрыть глаза. Когда он снова открыл их, асокины уже резво бежали, волокуша подпрыгивала на кочках, а поднимающийся над морем туман уже заволакивал прежде видную с горы часть горизонта.

Несколько смущенный своим молчанием Див Мунтрас, видимо, желая подняться в собственных глазах, настоял на том, чтобы самому править волокушей. Перекинув вожжи через плечо, он прижал их локтем левой руки, которой держался за переднюю ручку волокуши. В свободной правой руке он сжимал хлыст, которым орудовал очень ловко, то и дело щелкая им в воздухе над асокинами.

– Правь ровнее, Див, - покрикивал на сына ледяной капитан.

Капитан не зря волновался - на одном из поворотов волокуша налетела на камень и перевернулась. Седоков выбросило на землю, прямо под желоб деревянной дороги для тележек с глыбами льда. Капитан приземлился на четвереньки. Отобрав у сына вожжи, он хмуро на него посмотрел, но ничего не сказал. Имия, чьи губы сжались в узкую прямую линию, перевернула волокушу и помогла Билли снова забраться в нее. Ее молчание было выразительнее всяких слов.

– Я не виноват, - оправдывался Див, потирая запястье и притворяясь, что сильно вывихнул его.

Заняв место возницы, отец кивком указал сыну назад, на то место, которое недавно занимал сам. Дальше они уже ехали гораздо спокойнее.

Одноэтажный дом Мунтрасов расползался в стороны, словно пятно мха. Комнаты внутри дома из-за неровности скалистой местности располагались на разных уровнях друг относительно друга, и между собой соединялись короткими лестничными пролетами. Окна комнаты, отведенной Билли, выходили во двор, где капитан Мунтрас каждый теннер расплачивался со своими работниками.

Ограда по границе двора была сложена из гладких валунов, рожденных в полярных горах, которых не видел ни один человек, и принесенных к берегу моря ледником. В каждом камне таилась спрессованная веками история, до которой в Лордриардри никому не было дела - по причине то ли большой занятости, то ли лени (расшифровку истории камней сделали с борта Аверна через посредство электронных глаз). Вдоль каменной стены росли деревья с разделяющимся надвое у самой земли короткими стволами. Билли с кровати мог вволю любоваться этими деревцами.

Когда асокины наконец домчали путешественников до дома, встретившая их на пороге жена капитана, Эйви, захлопотала вокруг мужа точно так же, как недавно хлопотала вокруг Билли. Но Билли был этому даже рад - он предпочитал остаться один в своей комнате с голыми белеными стенами, чтобы смотреть в окно на силуэты деревьев. Постепенно взгляд его замер. Безумие медленно подкралось к нему, задвигало его руками, всячески изгибая их, и так до тех пор, пока руки Билли не взметнулись над головой, где их свела судорога, превратив в подобие древесных сучьев за окном.

В комнату Билли тихо вошел Див. Сын капитана старался двигаться бесшумно и, проявляя всяческую осторожность, тихо затворил за собой дверь и двинулся к кровати. Увидев, что творится с Билли, во что тот превратился, Див замер. Кисть правой руки Билли так далеко загнулась назад, что костяшки пальцев почти касались предплечья, а металлический ремешок часов сильно врезался в кожу.

– Я сниму твои часы, - проговорил Див. Расстегнув ремешок, он неловко снял с Билли часы и положил их на столик так, чтобы тот мог их видеть.

– Деревья, - прохрипел сквозь стиснутые зубы Билли.

– Я хотел сказать тебе кое-что, - угрожающим тоном продолжил Див, сжав кулаки. - Помнишь «Лордриардрийскую деву» и ту девушку, АбазВасидол? Ту, что плыла с нами из Матрассила? - спросил он Билли, присаживаясь на край кровати и испуганно оборачиваясь на дверь. - У нее еще были прекрасные каштановые волосы и высокая грудь?

– Деревья.

– Да, деревья - это абрикосы. Из абрикосов отец гонит свой знаменитый «Огнедышащий». Скажи мне, Биллиш, ты помнишь ту девушку, Абази, о которой я говорю?

– Умирают.

– Не они умирают, Биллиш, а ты. Вот почему я решил поговорить с тобой. Помнишь, как отец унизил меня тогда с Абази? Он отдал ее тебе, Биллиш, будь ты проклят. Он всегда так поступает со мной, унижает при первой возможности. Понимаешь? Откуда мой отец взял эту Абази, а, скажи мне, Биллиш? Если знаешь, скажи, прошу тебя. Я не хочу ничего плохого, просто хочу знать.

Локтевые суставы Билли хрустнули.

– Абази. Спелость лета.