Лето Гелликонии

Корабль души, несомый ветром, который не дул, в конце концов доставил ее к останкам ее матери, дикой Шананны, жены РантанОборала, правителя Матрассила. Останки матери королевы имели вид древней птичьей клетки, составляющие которую ребра и бедренные кости излучали во тьме притягательное золотистое сияние, такое же, какое мы ощущаем, наткнувшись неожиданно на потрепанную книгу сказок, любимую с детства. Останки говорили с ней.

Останки-духи и тени были символами мучения и страдания. Будучи знаком темной стороны жизни, они старались помнить только хорошее, происшедшее с ними за время существования в мире живущих. С ними, погребенными в землю, оставалось только добро; злоба, подлость и шлак оставались в ином мире — мире действия.

— Дорогая Мать, я пришла к тебе по велению сердца, узнать, по-прежнему ли тих и безмятежен твой покой.

Традиционное приветствие, принятое между ними.

— Моя дорогая дочь, здесь нет ничего, что могло бы обеспокоить меня. По-прежнему тут царят покой и безмятежность, в нашем безоблачном существовании еще никогда не случалось ничего, что могло бы быть воспринято как беспорядок. Свидания с тобой привносят окончательный мир в мою покойную душу. Моя драгоценная и возлюбленная, как я могу не радоваться, ощущая рядом с собой столь великолепный росток, происшедший из моего недостойного лона? Твоя бабушка тоже здесь, она рядом, она тоже рада узнать, что ты выбрала время навестить нас.

— Благодарю тебя, Мать, для меня нет большей радости, чем свидание с тобой.

Это были все слова, простые формулы, при помощи которых было принято состязаться с неумолимым током времени.

— О, не говори так, потому что для меня нет уже возможности исправить и искупить те недосмотр и невнимание, которыми я зачастую по отношению к тебе грешила во время моей суетной жизни, когда недостаточно ласкала тебя и холила, ибо ты, сама добродетель и святость, заслуживала того без всякого сомнения. Каждый раз у меня не хватало на тебя времени, когда оказывалось, что очередное неотложное дело ждет меня, когда новая битва зовет и враг не дремлет, вся эта суета, становящаяся понятной только теперь, не сравнимая с подлинной радостью жизни, которая всегда была так близко, ведь ты росла у меня прямо на глазах…

— Мать, ты была самой внимательной и нежной родительницей, в то время как я никогда не была примерной дочерью. Я всегда была такой своевольной и непослушной…

— Своевольной! — воскликнул древний прах. — Нет, ты никогда не позволяла себе что-то, что могло бы обидеть меня. Теперь, пребывая в другой форме существования, я многое вижу иначе, могу отличать суету сует от воистину важного и значительного. Несколько маленьких пустячных проступков ничего не значат, я испытываю стыд за то, что в свое время накричала за них на тебя. Как всякая живая женщина, я была глупа, мне не хватало ума смотреть в глубину — теперь же я знаю, что во всем мире ты была моим самым драгоценным сокровищем. Жизнь не воротишь назад, нам приходится жить со своими просчетами и неудачами, но тем из нас, кто не оставил наверху живого побега, здесь приходится горше всех.

Усопшая еще долго продолжала распространяться в том же духе, и королева оставила попытки переубедить ее, а только с тихой улыбкой прислушивалась к ее слезливым речам; понимая, что теперь матери, при жизни действительно чрезвычайно занятой собой, своими делами и оказывающей ей внимание лишь изредка, нужно было хоть как-то утешиться. С приятным удивлением она обнаружила, что древние останки, сейчас не более чем полуистлевшая груда костей, помнят события ее далекого детства, о которых она сама давным-давно позабыла. Плоть смертна; но память остается навсегда, замурованная во времени.

Наконец, когда поток причитаний начал стихать, королева решила прервать свою мать.

— Мать, я спустилась сюда в надежде встретиться с душой моего брата, ЯфералОборала, которая, как я считала, должна была присоединиться к тебе и бабушке.

— Вот как… значит, мой сын тоже добрался до конца дней своего земного существования? О, это действительно добрая весть, мы здесь все будем рады соединиться с ним, поскольку в искусстве пбука он никогда не уступал тебе, а ты всегда была такой умной девочкой. Более доброй вести ты не могла мне принести.

— Дорогая Мать, он был убит, застрелен из сиборнельского ружья.

— Прекрасно! Замечательно! Чем скорее это случается, тем лучше, потому что теперь я способна видеть истинную суть вещей. Я рада. Так когда же, по-твоему, мы можем рассчитывать увидеться с ним?

— Его бренные останки будут захоронены в течение ближайших часов.

— Тогда мы будем ожидать его и готовиться к встрече, чтобы приветствовать его как подобает. Когда придет твой час спуститься к нам в подземный мир, не бойся, здесь нет ничего плохого…