Лето мафии

Мальчонка Дельфина жил в довольно приличном доме на углу Тридцать пятой улицы и Десятой авеню. Его отец Лео Дельфина был в этом здании управляющим, поэтому квартира обходилась ему бесплатно. На самом деле Лео не делал абсолютно ничего. Это его жена Вита следила за тем, чтобы жильцы вели себя тихо, а владельцы здания были довольны. Ее работа сводилась к сбору квартплаты, замене перегоревших лампочек и приему бесчисленных жалоб относительно отсутствия горячей воды, сломанных перил и выбитых пробок.

Свой скудный заработок Лео добывал, выполняя мелкие поручения для банды Ланцы, а также время от времени подрабатывая сдельно в порту. И каждый день от рассвета до заката он мечтал о том, что его возьмут в мафию.

Мальчонка давно уже подозревал, что отец бьет мать, однако та упорно это отрицала — до тех пор, пока однажды Мальчонка не застал отца именно за этим занятием. С тех пор он не сказал Лео и десятка слов и прекратил с ним всяческие отношения. Лео отчаянно пытался изменить такое положение дел. Его сын уже успел сделать себе имя в боксе. Если он станет профессионалом, это будет означать большие деньги, и Лео очень хотелось занять место у кормушки.

Поднявшись на этаж, я позвонил в дверь и услышал крик Лео:

— Войдите!

Лео сидел на кухне вместе с Кармине, бывшим мафиози, который когда-то работал на Джонни Дикарло. Они пили на двоих бутылку «Четырех роз». Мать Мальчонки отправилась в кино вместе со своими подругами — когда Мальчонке предстоял поединок, Вите Дельфине приходилось подыскивать себе какое-нибудь занятие, чтобы не думать о том, что ее сыну, возможно, будет больно. У нее ничего не получалось, но она все равно так поступала.

Без особого воодушевления помахав рукой Лео и Кармине, я прошел в спальню к Мальчонке. Тот складывал в небольшую сумку боксерские перчатки, эластичные бинты, тапочки, трусы и прочие вещи, которые должны были понадобиться ему вечером. Его вид мне совсем не понравился. Вся правая половина лица горела, правый глаз налился кровью, а под ним, там, куда ткнул кулаком Недотрога Грилло, вздулся синяк. Остановившись в дверях, я стал ждать, пока Мальчонка соберется, наблюдая за сидящими на кухне Лео и Кармине. Кармине как раз напоминал Лео о том «дельце», о котором он уже говорил в «Таверне Барлоу»; судя по всему, обоим не было никакого дела до того, слушаем ли мы их.

— Работенка предстоит непыльная, — сказал Кармине. — Нам только придется смотаться в Хобокен, поменять на грузовике номера на те, что мы принесем с собой, и перегнать его сюда. И за все это сотня «зеленых».

— А что в грузовике? — спросил Лео.

— А тебе какое дело? Нам заплатят целую сотню!

— Когда?

— В любое время после полуночи.

— Ладно, но сперва мне нужно кое-что сделать. — Отпив солидный глоток «Четырех роз» прямо из горлышка, Лео сунул бутылку в задний карман и, протиснувшись мимо меня, вошел в спальню к сыну. Радостно хлопнув в ладоши, он воскликнул: — Я слышал, у тебя сегодня вечером бой.

Мальчонка даже не обернулся. Никак не отреагировав на появление Лео, он продолжал собирать вещи.

— Я тут подумал, — продолжал Лео, — быть может, стоит взглянуть, как ты дерешься.

Подойдя к комоду, Мальчонка достал свежую футболку и, даже не взглянув на Лео, бросил ее в сумку.

Нисколько не смутившись, Лео не унимался:

— Я хочу сказать, мы с тобой почти не говорим после… ну, ты понимаешь… того маленького недоразумения с матерью…

Не успел он договорить, как Мальчонка, рывком застегнув молнию, порывисто обернулся к отцу.

— То маленькое недоразумение, — прорычал он, — стоило ей двух зубов!

— Доминик, — примирительно заговорил Лео, — я был пьян. Пожалуйста… Это произошло случайно.

— Нет, сукин сын! Это была ошибка! — Мальчонка ткнул пальцем отцу в грудь. — Все кончено. Ты меня не знаешь, это тебе понятно, Лео?

Все кончено! А если ты еще хоть пальцем тронешь мать — с тобой тоже будет все кончено.

Схватив сумку, Мальчонка отпихнул Лео и стремительно вышел из комнаты. Выходя следом за ним, я мысленно отметил, что еще никогда не видел Лео в такой ярости.

Глава 28

Когда мы с Мальчонкой пришли домой к Бенни, Сидни стоял на кофейном столике, сделанном из дубовой двери. Рыжий, Бенни, Порошок и Луи собрались вокруг него, рассевшись на диване и в старых креслах, а Прыгун сидел на полу и держал на коленях Энджи. Сидни стоял на столике потому, что Луи попросил его «выйти на сцену», откуда он потчевал всех очень живым и возбужденным рассказом о посещении «Аиды».

Отец сказал Сидни, что хоть они с Прыгуном и будут находиться за сценой, ему нужно одеться подобающим образом, поэтому Сидни был в ермолке и том черном костюме, в котором утром ходил в синагогу. В этом наряде он походил на маленького раввина. Прыгуну его отец также намекнул, что для похода в оперу самой подходящей одеждой будет костюм, поэтому он надел костюм из серой «акульей кожи» в мелкую полоску. Прыгун в этом наряде напоминал очень тощего зазывалу.

Сидни, захлебываясь от восторга, вещал: