Лето ночи

Тяжелые створки ворот медленно распахнулись перед ними.

Майку совершенно не хотелось здесь задерживаться. Полумрак, царивший под эстрадой, запах сырой земли и тяжелый дух, идущий от самого Минка, все это вызывало в мальчике ужасное чувство клаустрофобии и тошноты, как будто они вдвоем со старым пьянчужкой лежали в просторном гробу, ожидая прихода людей с лопатами. Но Минк еще не закончил ни следующей бутылки, которую он разыскал среди газет, ни своего рассказа.

– Думали, что как повесят того негра, – продолжал Минк, – так все и закончится. Но оказалось, что ничего-то и не закончилось. – Он сделал глубокий глоток, закашлялся, вытер ладонью мокрый подбородок и уставился на мальчика. Его глаза были ужасно красными. – На следующее лето пропало еще несколько детей…

Майк выпрямился. До него доносился шум проехавшего по Хард-роуд грузовика, голоса малышей, игравших в парке, болтовня нескольких фермеров, собравшихся на тракторной стоянке, но все его внимание было поглощено рассказом Минка Харпера.

Минк сделал еще один глоток и улыбнулся, будто понимая нетерпение Майка. Улыбка была быстрой и едва заметной: у Минка во рту имелось всего три зуба, и ни один из них не стоил того, чтобы его демонстрировать.

– Так вот, – продолжал он, – на следующее лето… Это был, э… тысяча девятьсот… э, в общем, когда пропали еще несколько детей. Одним из них был мой дружок, Мерит Уиттакер. Взрослые говорили, что никого так и не нашли, но через пару лет я как-то проходил Цыганской дорогой… Да, точно, через пару лет, потому что я уже был с подружкой… Собирался залезть ей в трусы, если ты понимаешь, о чем я. Тогда девушки не носили трусов, у них под юбками были просто панталоны, и все, так что я выражаюсь, так сказать, приблизительно. – Минк сделал еще один глоток, вытер грязной ладонью грязный лоб и нахмурился. – О чем это я?

– Вы проходили Цыганской дорогой, – шепнул Майк. У него мелькнула мысль о том, как странно, что уже тогда дети ходили гулять на Цыганскую дорогу.

– А, ну да. Ну, моя подружка, та, с которой я пришел, чего-то закочевряжилась… Не знаю, что она себе думала, чего я ее сюда привел, гладиолусы нюхать, что ли… И она смылась к своей подружке. Мы пришли вчетвером, навроде как на пикник… А я от злости стал рвать пучки травы и бросать их в дерево… ну, знаешь, как это бывает, когда ты уже наготове, а ничего не вышло… Ну я и вытянул пук травы, смотрю, а под нею кости. Настоящие белые кости. Целая куча костей. Человеческих, это точно… и маленький череп, размером примерно с голову Мери-та. Вся эта проклятая штука была навроде как выдолблена, ну совсем пустая… будто кто-то вычерпал из нее мозги, как бы на десерт… Вот.

Минк сделал последний глоток и зашвырнул бутылку подальше. Потом потер щеки, словно стараясь восстановить нить рассказа. Когда он заговорил, голос его звучал очень тихо, почти конфиденциально.

– Шериф сказал мне, что это были коровьи кости… че-е-ерт, будто я не могу отличить коровьи кости от человеческих… и стал болтать, что я черепа вообще не видал… А я видал. И я знаю, что та сторона Цыганской дороги проходила позади участка старого Левиса. И что кому-то было совсем нетрудно выманить туда Мерита, сделать с ним то, что они сделали, и потом зарыть его кости. А потом… после того как я нашел кости Мерита… я как-то выпивал с Билли Филлипсом. Как раз перед тем, как он ушел на войну…

– Уильямом Кемпбеллом Филлипсом? – переспросил Майк. Минк Харпер воззрился на него:

– Ну конечно, с Уильямом Кемпбеллом Филлипсом… А с кем же? Кто, по-твоему, был Билли Филлипс? Брат той самой маленькой Филлипс, которую нашли. Билли всегда был гаденышем… вечно шмыгал сопливым носом да отлынивал от работы или бегал к своей мамочке жаловаться, что его обижают… Я тебе говорю, я чуть не обоссался от радости, когда он ушел на войну… О чем это я, парень?

– Вы выпивали вместе с Билли Филлипсом.

– О да, мы с Билли слегка покочегарили как раз перед тем, как его забрили. Обычно Билли не пил с такими простыми рабочими парнями, как я… он же был учителем… Просто учил этих маленьких сопляков в школе, а послушать его, так он вообще профессор из Гарварда… В общем, мы с ним сидели в «Под черным деревом», он уже был в мундире и все такое… Билли, когда чуточку набирался, становился почти человеком… Ну, он и начал жаловаться на свою мамочку, какая она у него сука, не разрешает ему развлекаться… и послала в колледж специально, только для того, чтобы не разрешить жениться, на ком он хотел…

– А на ком он хотел жениться, – прервал его Майк, – он не сказал?

Минк прищурился и облизнул губы.

Чего? Нет… Кажись… нет, точно не сказал… наверное, на одной из тех училок, с кем он работал. Одна баба среди десятка других, так мы о нем тогда думали… О чем я?

– Вы выпивали с Билли… он стал почти человеком…