Лето ночи

Но даже за эти доли секунды наблюдатель бы непременно заметил, что высокие окна похожи на огромные, черные дыры, — как будто они были спроектированы скорее для того, чтобы поглощать свет, а не отражать или рассеивать его, — что ричардсонианский романтизм, второй Ампир или итальянские мотивы были привиты на брутальную, примитивную архитектуру, которую можно атрибутировать как Школьную Готику Центральных Штатов, и что окончательное впечатление оставляло не поражающее воображение здание и даже не его любопытная архитектура, а именно размер, чрезмерность и шизофреничность огромной массы кирпича и камня, втюханных в эту, спроектированную очевидно сумасшедшим, школу.

Некоторые из путешественников, игнорируя или стараясь не поддаваться растущему чувству дискомфорта, могли бы навести справки о Старом Централе или даже поехать в Оук Хилл, главный городок округа, просмотреть записи о нем. В таком случае им удалось бы обнаружить, что он являлся частью генерального плана восьмидесятилетней давности, согласно которому в округе надлежало построить пять грандиозных школ — Северовосточную, Северо-западную, Центральную, Юго-Восточную и Юго-Западную. Разумеется, Старый Централ оказался первой и единственной из построенных.

В семидесятых годах прошлого века Элм Хэвен был значительно больше, чем теперь, отчасти благодаря железной дороге (ныне полностью заброшенной), а отчасти благодаря массовому наплыву иммигрантов, привлеченных из Чикаго амбициозными устремлениями городского совета Элм Хэвена. Население округа, в 1875 году составлявшее двадцать восемь тысяч, к 1960 году уменьшилось до двенадцати тысяч, причем большинство из них составляли фермеры. Элм Хэвен насчитывал в том же, 1875 году, 4300 человек, и судья Эшли, миллионер и главный вдохновитель постройки Старого Централа, предсказывал, что скоро город опередит по числу жителей Пеорию и когда-нибудь станет соперником Чикаго.

Архитектор, которого судья Эшли привез откуда-то с востока — некий Солон Спенсер Олден — учился как у Генри Хобсона Ричардсона, так и у Р. М. Ханта, и кошмарный плод этого обучения отразил только темные стороны романского Ренессанса без того великолепия и открытости, которые предлагали сооружения чисто романского стиля.

Судья Эшли настаивал — и городок с радостью принял его теорию — что школа должна быть построена с учетом того обстоятельства, что позднее в ней будут учиться целые поколения детей Великого Округа. В здании располагались не только младшие и средние классы, целый этаж был отведен под старшие классы — использовался он, правда, только до войны — а также имелись помещения, в которых должны были разместиться городская библиотека и даже колледж, создание которого считалось непременным.

Но ни один колледж не был создан не только в Элм Хэвен, но даже и во всем округе. В 1919 году огромный дом судьи Эшли сгорел дотла, когда во время Депрессии того же года его сын разорился. На долгие годы Старый Централ остался средней школой, в которую ходило все меньше и меньше детей, по мере того как люди покидали город и другие школы возводились в новых местах.

Третий этаж, предназначенный для старших классов, оказался совершенно ненужным уже к 1920 году, когда в Оук Хилл построили настоящую высшую школу. Заброшенные классы были оставлены во власти паутины и темноты. В 1939 году городская библиотека выехала из сводчатого зала средней школы и огромный бельэтаж, все стены которого были забраны полками, стоял пустым, немо взирая на немногих учеников, семенящих по огромному проходу или сидящих в полутемном зале подвальных катакомб, и напоминавших беженцев в каком-то давно заброшенном городе невообразимо давнего прошлого.

Наконец, осенью 1959 года, новый городской совет и совет школ округа порешили, что Старый Централ пережил свое время, что этот архитектурный монстр — даже в его выпотрошенном состоянии — слишком неудобен для ремонта и дорог для отопления, и что все сто тридцать четыре учащихся должны быть переведены в новую совместную школу в Оук Хилл осенью 1960 года.

Но весной того же года, в последний день школьных занятий, всего за несколько часов до насильной отставки, Старая Центральная Школа все еще стояла непоколебимо и упрямо, храня свои тайны и свое безмолвие.

Глава 2

Шестиклассник Дейл Стюарт сидел за партой в одном из классов Старого Централа и ни капли не сомневался в том, что последний день школьных занятий — это наихудшее из наказаний, выдуманных взрослыми для детей.

Время тянулось медленнее, чем в приемной дантиста, медленнее, чем после ссоры с мамой, когда он ожидал прихода отца, чтобы получить свое, медленнее, чем… Оно тянулось просто ужасно медленно.