Лето. Секреты выживания растений и животных в сезон изобилия

На следующий год наша соседка сидела на крыльце в июльскую грозу, когда на нее внезапно напала оса, впившись ей в глаз. От укуса у соседки распухло лицо и шея. Когда она нашла гнездо, я предложил ей помочь избавиться от него и пришел ночью с проволочной сеткой с достаточно крупной для ос ячеей, но при этом снаружи сетка была покрыта слоем газа, через который осы уже не могли пролезть, а ткань позже можно было убрать. Я проскреб краем сетки по верхушке гнезда, чтобы попытаться сбросить его внутрь и закрыть сетку куском картона, если гнездо действительно упадет. Потом я планировал перенести гнездо с пойманными осами в расположенный рядом авиарий, где они должны были успокоиться. Позже, все еще в темноте, нужно было удалить внешний газовый слой, чтобы утром осы в своем гнезде оказались внутри авиария.

Результаты показали, что вороны относятся к осам с уважением: гнездо удалось перенести, утром осы вылетали из него и влетали обратно. Ни один ворон к нему не приближался. Но постепенно покидать гнездо стало больше насекомых, чем возвращалось. Через два дня ос в гнезде не осталось, и тогда вороны разрушили его и с удовольствием съели личинок и куколок.

Среди соседей пошел слух, что мне нужны осиные гнезда, и другая соседка показала одно, висевшее у нее под навесом крыльца. Я попробовал действовать по той же схеме, только на этот раз гнездо было гораздо крупнее и еле-еле помещалось в сетку, а потом я не смог закрыть верх картонкой, что было досадно. Через несколько секунд после того, как я снял гнездо, десятки ос выбрались наружу, а стоило мне попытаться взять его, как мои руки уже горели огнем от множества укусов. Я бросил открытую сетку с осиным гнездом в багажник пикапа, прыгнул в кабину, захлопнул дверь и вывернул на дорогу. Потом, уже дома и в темноте, я перенес гнездо в авиарий. Как и в прошлый раз, осы постепенно разлетелись. Когда никого из насекомых не осталось, вороны опять разломали гнездо и съели содержимое.

Я был бы рад экспериментально показать, что бумага, которой виреоны украшают гнезда, действительно отпугивает голубых соек, бурундуков, красных белок и ворон, но и отрицательный результат не означал бы, что эта функция тут ни при чем. Дело в том, что непосредственный результат не всегда однозначно соотносится с отложенным. Возможно, бумага на гнезде виреона больше не служит полезной функции, а стала чем-то вроде нашего аппендикса и указывает на функцию, которая была у нее в далеком прошлом. Можно в изобилии найти интересные аналогии с нашими культурными практиками. Мы часто ведем себя таинственно и загадочно, и наше поведение теперь кажется бессмысленным, хотя исходно оно связано с логичными функциональными соображениями: например, как рассказывает в главе «Хром» в книге «Периодическая таблица» Примо Леви, по этому принципу люди пьют с рыбой белое вино, окунают кусочек сырого лука в льняное масло, когда готовят из него лак, и добавляют щепотку хлорида аммония к антикоррозийной краске.

6. Роющие осы и загадка поведения

Я не мазохист. Пожалуй, чтобы получать удовольствие от природы – наслаждаться насекомыми, даже жалящими, – совершенно не обязательно рисковать жизнью, конечностями и нарываться на анафилактический шок. Думаю, я не меньше, чем балуясь с пятнистыми осами, расширил кругозор и, может быть, даже послужил науке летом 2006 года, когда просто сидел со своей женой Рейчел на веранде и потягивал красное вино. Был ранний августовский вечер, большие зеленые стрекозы носились туда-сюда зигзагами в пространстве между домом и запрудой. Я замечтался, вспоминая эксперименты, которые когда-то проводил с коллегой Тимоти Кейси: мы тогда фиксировали стрекоз и имитировали у них перегрев летательных мышц (стрекозы обычно испытывают его при полете), направляя им на грудной отдел греющую лампу. Мы доказали, что стрекозы могут стабилизировать температуру тела, перегоняя излишнее тепло в длинное цилиндрическое брюшко, которое в результате начинает действовать как радиатор. Я тогда наслаждался ощущениями, сопровождавшими открытие нового явления: чувством определенности, контролируемости процесса и изяществом, которое мы ему приписывали. Погруженный в эти воспоминания, я слегка размяк, впрочем, не только благодаря им. Я поднял бокал, огляделся, увидел стрекоз, а потом заметил осу, которая тащила по веранде паука.

Оса, красивое синее насекомое с темными крыльями, приволокла паука на цветочный горшок и попыталась взлететь, но вес паука явно тянул ее вниз: она пролетела совсем немного, и ей снова пришлось взбираться по ограждению, чтобы сделать еще один короткий перелет. Я задумался: были ли у нее недостаточно разогреты летательные мышцы, чтобы выработать нужную подъемную силу, или это паук был слишком тяжелый, чтобы его нести? Сложно было сразу определить вид насекомого, было только ясно, что это одиночная оса, в отличие от шершней в очередном гнезде у нас над входом, которое я вместе с обитателями недавно отнес воронам.