Лето страха

— Нет, — возразила ему Мэри Инг. — На эту работу он устроился из-за того, что боялся собак. Мистер Вальд прав — Билли пытался преодолеть этот страх.

— Ну конечно же, — сказал Эрик. — Я уверен, отнюдь не с легким сердцем он поступил именно на эту работу.

— Почти сразу он заболел гриппом, — сказала Мэри Инг.

— Ну что я вам говорил, — сказал Вальд и с улыбкой повернулся к Пэришу: — Продолжайте, капитан.

На этой работе Инг продержался целых четыре года Его уволили после ссоры с доктором, который обвинил его в краже медикаментов. Случилось это в 1976 году, разумеется, летом. Доктор также утверждал в своем заявлении директору, что Инг «изымал», по его выражению, из больничного морозильника тела животных, хотя «так и не смог предположить», что именно ночной сторож «делал с ними». Полиция допросила Билли, но тот полностью отрицал свою причастность к подобным «актам». И опять никаких обвинений против него не было выдвинуто.

При упоминании Пэришем слова «морозильник» я мрачно посмотрел на него, а он — туповато — на меня. Теперь мне стало совершенно ясно, на что были направлены его действия в спальне Эмбер: окровавленные стены, до смерти забитая женщина, оставленная в магнитофоне пленка — более чем достаточно улик, указывающих прямо на Полуночного Глаза. Пэриш буквально начертал имя Глаза на месте преступления. А потом по причинам, которые я был не в силах понять, изменил свой план и попытался возложить вину на Грейс и меня, подложив труп в мой дом и зафиксировав на пленке ее похороны. Но почему он изменил свой план? Что такого нового узнал Мартин в промежуток между третьим июля, когда он убил Элис, и тем моментом четвертого, когда вывез свою жертву и уничтожил улики, указывающие на Полуночного Глаза? Почему повесил это дело именно на меня?

Я вспомнил одно из высказываний Чета Сингера: «Преднамеренное убийство всегда требует определенной дерзости». Только что сказанные Пэришем слова о том, что доктор «так и не смог предположить, что делал Инг с трупами животных, выкраденными из морозильника», — звенят в моей голове.

А ведь по сути лишь узость воображения мешала доктору понять истину. И то же самое — невозможность предположить — всегда можно отнести к любому убийце, совершившему серию убийств, например к тому же Рэнди Крафту, разъезжавшему по городу с последней своей жертвой на сиденье рядом с ним; или к Артуру Крампу, который каждый раз аккуратно возвращал в бюро проката цепную пилу, взятую им на сутки, заляпанную кровью и волосами; или к Ричарду Рамиресу, запросто входившему поздней ночью в тихие пригородные дома; или к тому же Джеффри Дамеру, распиливавшему тела своих жертв электрической пилой прямо в своей маленькой квартирке, из-под двери которой выползал запах разлагающейся человеческой плоти и заполнял все лестничные пролеты.

Дерзость! Поистине за гранью воображения — нормального человека.

Поэтому, встретившись со взглядом Пэриша, я понял тот секрет, что он в себе хранит: за спокойным фасадом его внешности таится человек, способный — в буквальном смысле слова — на невообразимое, человек, для которого дерзость — привычное дело.

Он улыбнулся мне и спросил:

— А ты как считаешь, Расс, что Инг делал с телами животных, вынутыми из морозильника? Ведь у вас, писателей, воображение развито особенно хорошо.

И в тот же самый миг мне пришла в голову мысль, что единственный способ свершить над Мартином Пэришем хоть какого-то рода правосудие — это превзойти его по части того самого воображения, о котором он упомянул, превзойти его — в дерзости. Но как сделать это?

— Может, у него был друг, который закапывал их в землю, а сам он в этот момент снимал похороны на видеокамеру? — сказал я.

Мартин скрылся за своей невыразительной улыбкой, тогда как Вальд, Шульц, Винтерс и даже Мэри Инг сошлись взглядами на мне, потом скользнули друг по другу и снова — уставились на меня.

— У Билли никогда не было друзей, — сказала Мэри Инг со всей серьезностью. Она явно не владела языком «невообразимого».

— В то время, в 1976 году, еще не существовало видеокамер, — оповестил нас Вальд, явно тоже незнакомый с понятием «дерзость».

— Да кто, к черту, интересуется тем, что он там делал с собачьими телами? — не выдержал непонятного разговора Винтерс. Он посмотрел на часы. — Продолжай, Мартин. Глядишь, где-нибудь к концу года Рассел нам состряпает новую историю.

Мартин посерел, но тем не менее усмехнулся мне в лицо.