Лето у моря

— И каков был ваш дальнейший план? — спросил Этьен Патрика. — Как долго мадемуазель Леруа оставалась бы в клинике под именем Мэри Эштон?

— Да хоть всю жизнь, — небрежно ответил Патрик, — она была нужна живой, как запасной вариант. Хотя после того звонка Миранде… — он покачал головой. — Это была полная неожиданность! Жена позвонила мне ночью, сказала, что наша сумасшедшая каким-то образом добралась до телефона, и надо что-то делать. На следующий день я приехал в клинику, где любезно показал «сестренке» газетные вырезки, чтобы она понимала: никто ее искать не будет, так как все считают ее покойницей. А еще сообщил, что мадам бабушка при смерти. Я рассчитывал, что Николь взбесится, что и произошло. Тогда я и дал согласие на ту операцию, лоботомию. Мы с женой прикинули, что это будет даже хорошо: Николь станет послушной и смиренной как овечка. Но потом вдруг позвонил Келвин, сказал, что моя «сестра» скончалась. Что ж, видимо, так распорядилась сама судьба. Теперь оставалось ждать, когда графиня покинет этот бренный мир, — Патрик галантно поклонился бабушке.

— Не дождетесь, — хмыкнула бабуля.

— Это я уже понял, — любезно ответил Патрик, — но что мы могли? Правда, после первого приступа Миранда навещала вас в больнице, привозила вам чудодейственные таблетки, как она мне говорила. Вы принимали их?

— Имела глупость, — призналась бабушка, — но лучше мне не становилось. Слава богу, принимала их недолго, так как в больнице появились эти двое, — она кивнула в сторону Лекса и Перрена, — и все мне рассказали. Тогда таблетки мы отдали на анализ. Кстати, что там нашли?

— Не вдаваясь в термины, это препарат, провоцирующий острую сердечную недостаточность, — ответил Этьен. — А это значит, что в действиях нашей парочки усматривается еще один состав преступления: покушение на ваше убийство, мадам. Хотя им и этого букета достаточно…

— Вот почему Миранду перестали пускать в больницу, — задумчиво сказал Патрик. — Жена жаловалась, что к графине никак нельзя попасть. Поэтому мы надеялись, что все как-то само разрешится: врачи говорили, что состояние тяжелое… Так это что ж получается, полиция обо всем знала еще тогда?

— Большинство ваших телефонных разговоров записывалось, — коротко ответил Этьен. — Поэтому мы были в курсе всех ваших действий: вы сами любезно нам о них рассказывали.

— Нам пора, — негромко сказал Лекс, бросив взгляд на настенные часы, стрелки которых приблизились к трем часам дня.

— Последний вопрос! — поднял руку Перрен. — Самый главный: каким образом вы намеревались получить состояние графини?

— А вы не знаете? — удивленно спросил Патрик.

— Нет, — честно ответил Перрен. — Поэтому и спрашиваю: как? Был ли в этом деле кто-то третий, кроме вас и Миранды? Кто-то руководил вами? Назовите его немедленно!

— Вы действительно не знаете! — с восторгом воскликнул Патрик. — В таком случае я ничего не скажу: не хочу лишать вас удовольствия узнать самим. И вообще, что-то я устал, господа…

— Поехали, — сказала бабушка, поднимаясь с дивана. — Нам и правда пора.

— До свидания, сестренка! — весело попрощался со мной Патрик. Я вышла, даже не посмотрев в его сторону.

— Каков наглец, — сказала бабушка, когда мы подошли к машинам. — Нет, вы видели? Он еще и веселится!

— А что ему остается? — рассудительно сказал Николя. — Отвертеться не получится, пусть побалагурит напоследок.

— Что им грозит, месье? — тихо спросила я у Перрена. — Ему и Миранде?

— К сожалению, смертную казнь у нас отменили в 1981 году, мадемуазель, поэтому, если их признают вменяемыми, то пожизненное заключение обеспечено обоим, без сомнений.

— Какой ужас!

— Тебе их жалко? — изумилась бабушка. — А ну-ка прекрати немедленно!

— Вспомни клинику доктора Хорна, — сказал мне Лекс.

Я содрогнулась:

— Вы правы, они должны получить по заслугам.

— Садитесь к Лексу и поезжайте за нами, — скомандовал комиссар. — А мы с Николя поедем впереди. К вашему офису, мадам, лучше подъехать со служебного входа, чтобы не попасться на глаза журналистам. Наши люди уже там, здание оцеплено. Поднимайтесь незаметно в кабинет, как мы и договаривались.

Через несколько минут мы были на Елисейских полях. Я чувствовала себя героиней шпионского фильма, когда мы с бабулей пригнулись на заднем сидении, и машина Лекса, осторожно обогнув здание бабушкиного офиса, незаметно въехала во внутренний двор, ворота которого нам открыл полицейский в форме. Еще один полицейский ждал нас перед входом.

— Поднимайтесь на служебном лифте, мадам, — сказал он, пропуская нас внутрь. — Наверху вас тоже встретят.

— Дожилась, — проворчала бабушка, — крадусь в собственный офис. Как преступница!

— Потерпите, мадам, скоро все закончится, — успокоил ее Лекс.

В маленьком служебном лифте мы поднялись на тринадцатый этаж, где располагался офис бабушкиной компании. Когда двери лифта открылись, мы увидели еще одного полицейского с рацией.

— Здравствуйте, — сказал он, — проходите, пожалуйста, все в порядке.