Лето у моря

Я отдал сестре Адель твое свидетельство о рождении, подписал необходимые бумаги и мне дозволили написать вот это письмо. Сестра Адель дала мне слово, что отдаст тебя в хорошие руки, а мое письмо вручит приемным родителям, которые передадут тебе его только в самом крайнем случае. Конверт с письмом я запечатал, чтобы никто, кроме тебя, не смог его прочесть. Молю Бога об одном: чтобы ты когда-нибудь его прочитала. Прости меня, доченька, я был плохим отцом. Впрочем, я даже не успел им и побыть толком. Надеюсь, что твоя жизнь сложилась так, как я и мечтал, что ты выросла в хорошей семье, что ты счастлива и любима. И помни, что ты не одинока: твоя родная по крови сестренка растет в замке графини Леруа. Верю, что когда-нибудь вы с ней обязательно найдете друг друга. А я даже не знаю, как ее зовут… Прощай же, моя дорогая девочка, и не суди меня слишком строго. Твой отец».

Последние строки я дочитывала словно в тумане: строчки буквально расплывались у меня перед глазами. А в конференц-зале стояла гробовая тишина.

— Что это значит? — дрожащим голосом спросила я. — Миранда, ты действительно моя сестра?!

— Да уж, Николь, ты всегда соображала туго, — презрительно ответила она. — Неужели и сейчас до тебя не дошло?

— Но ведь тогда… — я запнулась. — Тогда это все меняет, да? Бабушка, ну скажи что-нибудь!

— А что она может сказать?! — вскричала Миранда. — Она, которая выставила меня из своего дома, когда я была еще младенцем! Она, отдавшая меня в приют, словно бездомную собаку! Лишившая меня всего. Всего, что досталось одной тебе! О-о-о, как же я вас ненавижу!

— Но мы же сестры! — разрыдалась я. — Миранда, мы все детство провели вместе! Я так любила тебя!

И я сделала шаг к ней, пытаясь обнять.

— Не приближайся! — с холодной злобой процедила сквозь зубы Миранда. — И знай, что я ни на миг не раскаиваюсь в том, что сделала. Наоборот: жалею, что оставила тебе жизнь. Лучше бы ты умерла сразу, как и предлагал мой Патрик.

— Что ты говоришь! — в ужасе воскликнула я. — Ты не в себе, наверное, да?

— А ну-ка хватит! — бабушка, очнувшись, резко стукнула по столу кулаком, встала и подошла к Миранде. С минуту она стояла, глядя ей в глаза, и Миранда первой отвела взгляд в сторону.

— Послушай меня внимательно, — тихо сказала ей бабушка. — Твой отец убил мою дочь, и я вовсе не обязана была заботиться о его ребенке. Скажи спасибо, что я пристроила тебя в один из самых приличных приютов Парижа, а то неизвестно, что с тобой было бы. И чтоб ты знала, я ни на секунду не пожалела об этом, поскольку мне плевать на то, что вы с моей внучкой какие-то там сестры… Это Николь сентиментальна, романтична и чересчур доверчива, а я — Изабель Леруа, понятно? Ты хотела забрать у меня самое дорогое, не деньги, нет, — мою единственную внучку. Этого я тебе никогда не прощу. Ты ответишь за все и получишь ровно то, что и заслужила.

— Миранда, неужели ты ни капельки не раскаиваешься? — подал голос Николя. — Ведь мадам графиня всегда относилась к тебе как к родной, вспомни.

— А я и помнила! — с вызовом ответила Миранда. — Помнила до тех пор, пока нотариус не всучил мне все это: письмо отца, мое свидетельство… И тогда меня осенило: а я ведь могла тоже жить безбедно и роскошно, как и дурочка Николь. Если мы сестры, то я тоже имею право на часть состояния! Тот нотариус мне все объяснил. Он так и сказал, что в случае смерти Николь, я, как сестра, имею право на ее долю, а если умрет и графиня — то и на все остальное! Я — единственная родственница внучки графини, я и только я!

— А тот ваш нотариус разъяснил вам, что по французским законам лицо, пытавшееся причинить вред жизни или здоровью наследодателя, лишается права на наследование? — вежливо спросил Перрен.

— Да пошел ты, — грубо ответила Миранда.

— Мерзавка, — коротко бросила бабушка и вернулась на свое место. — Какая же ты дрянь, Миранда.

— Бабушка всегда о тебе заботилась… Предлагала помощь, когда умерли твои родители, неужели ты все забыла? — смахнув слезы, спросила я.

— Заботилась… — усмехнулась Миранда. — Я все помню, не переживай. Только ты росла во дворце и купалась в деньгах, а меня всего этого лишили! Это несправедливо! — вскричала она и сжала кулаки.