Лето в Андалусии

– А тебе идет! В любом случае, я думаю, в конце концов ты будешь мне благодарна. Мы собираемся совершить экскурсию по дворцу Портокарреро [31]. Виктор Корберо был так любезен, что перед отъездом устроил это для нас в качестве сюрприза. Экскурсия возможна только по предварительной записи, так что нам очень повезло, что он обратился к нам с таким предложением. Он сказал, что, по его мнению, это произведет на нас впечатление, поскольку мы оба проявили интерес к истории самого монастыря.

– А, без сомнения, он разговаривал с Мигелем. Однако история интригует, не так ли? – замечаю я, не в силах скрыть свой энтузиазм. – Не знаю, какова твоя комната, но я уже много лет не спала так крепко. Я просыпаюсь рано, но чувствую себя отдохнувшей.

Мы проходим через вестибюль, и я оглядываюсь, нет ли поблизости женщины, которая меня регистрировала, но за стойкой никого нет. Рик опережает меня, чтобы придержать тяжелую деревянную дверь, и я выхожу на ослепительный солнечный свет. Небо такое ярко-синее, что кажется почти ненастоящим, и в поле зрения нет ни единого облачка.

– Сейчас тридцать два градуса, – сообщает Рик. – Однако внутри дворца будет удивительно прохладно, и нам потребуется всего около двадцати минут, чтобы туда добраться. Так. – Он смотрит на карту, поправляя солнечные очки. Поворачивая ее под прямым углом, оглядывается по сторонам, чтобы точно определить, где мы находимся, и понять, в каком направлении двигаться. – Если мы перейдем дорогу здесь, а затем направимся вон к тем светофорам, то это – поворот, который нам нужен. – Он указывает на узкую на вид улочку на дальней стороне дороги, и мы отправляемся в путь.

– Не могу поверить, что у тебя есть карта. Я бы воспользовалась телефоном, это гораздо проще.

– Эй, не порти все. Мы сделаем это по старинке. Надеюсь, ты не из тех надоед, что делают во время экскурсии бесконечные заметки, боясь что-то забыть, вместо того чтобы наслаждаться моментом. Это незабываемый опыт, будет весело.

Рик в приподнятом настроении, так что я предполагаю, что его пробы на кухне сегодня утром прошли хорошо. Ясно, что он не намерен говорить о работе, и, пока мы неторопливо прогуливаемся, он рассказывает о своих впечатлениях от семейных праздников в детские годы. Фрагменты, которыми он делится, забавны, и он – хорошая компания. Слушая рассказы о его матери, я понимаю, что она обожала сына, но не баловала его попусту. Она была строгой, но справедливой, наверное немного похожей на моих родителей.

– Что-то ты притихла, – замечает Рик, останавливаясь и снимая с плеча рюкзак. Лезет внутрь и достает бутылку воды. – Вот, держи. Нельзя допустить обезвоживания.

– Спасибо. Мне следовало бы самой об этом подумать. – Я срываю крышку и делаю долгожданный глоток все еще прохладной воды. – Я просто задумалась о том, как здесь чисто и красиво. Даже листья кажутся зеленее, а всплески красок подобны облакам счастья. Благодаря солнечному свету все так и цветет, но все-таки я думаю, что пышные цветы вянут на такой жаре.

– Ландшафт, конечно, ухоженный, но я с тобой согласен. Некоторые растения поливают, но удивительно, как много кустарников и вьющихся растений выживают в самый жаркий сезон, который еще впереди.

Куда ни глянь, повсюду раскинулись небольшие участки аккуратно подстриженной живой изгороди или кустарников, которые украшают окрестности. Здесь, в центре города, время, кажется, повернуло вспять. Некоторые магазины, вероятно, принадлежат одним и тем же семьям уже несколько поколений.

Вокруг прогуливается множество людей, но, учитывая, что лабиринт мощенных известняком улочек довольно узок, в городе царит ощущение ленивого воскресного дня. Большинство магазинов, похоже, закрыто, но часто это трудно определить. Я подозреваю, что в обеденное время они закрываются на пару часов, а ранним вечером, когда жара начнет спадать, двери будут распахнуты, чтобы приветствовать посетителей.

Практически все здания отделаны и выкрашены в белый цвет, с характерной кирпичной кладкой либо песочного, либо популярного розовато-терракотового цвета. Римские крыши, покрытые панельной черепицей, имеют различные оттенки от блекло-красного до вересково-коричневого, а в сочетании с серым булыжником все это очень радует глаз. Запрокинув голову, я смотрю вверх. Кажется, металлические балконы, нависающие над улицей, принадлежат квартирам. Мы сворачиваем за угол, в переулочек поменьше. На перилах некоторых балконов развешано белье.

Рик на мгновение останавливается, чтобы свериться с картой, и я вижу, как он потирает лоб тыльной стороной ладони.

– Уже недалеко.

Мы сворачиваем направо, затем налево, что, кажется, заставляет его почесывать затылок. Он сверяется с зажатым в руке уже изрядно смятым листком.

– Я предполагал, что мы заметим его издалека. Я имею в виду дворец, – бормочет он, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, и я следую его примеру.

Но когда мы осматриваем скромный маленький переулок, над линиями крыш ничего не выделяется, поэтому мы продолжаем идти.