Лето в большом городе (ЛП)

― Слушай, Кэрри, ― отрезал он. ― Сейчас для меня главное - не опоздать. Мне нужно заехать за Рейнбоу...

― Мне всего-то и нужно - узнать, в каком городе живёт Лил, ― говорю я уже настойчиво.

― Точно не знаю. То ли в Монтгомери, то ли в Мейконе.

― Мне казалось, вы знакомы, ― говорю я обвинительным тоном, хотя подозреваю, что моя надменность на самом деле связана с Рейнбоу. Думаю, что он с ней всё-таки встречается. Знаю, что не моё это дело, но тем не менее.

― Я собираюсь уходить.

― Приятных впечатлений от мероприятия, ― добавляю я, улыбаясь на прощание.

Я вдруг возненавидела Нью-Йорк. Нет, зачеркну это. Ненавижу в нём только некоторых. В списках нашлись трое с фамилией Уотерс в округе Монтгомери и двое - в Мейконе. Начинаю с Мейкона и с первой же попытки попадаю на тётку Лил. Она сама вежливость, и она даёт мне номер телефона Лил.

Лил озадачена, что слышит мой голос, хотя нет, подозреваю, ей это ещё и приятно, хотя видимое отсутствие энтузиазма с её стороны может быть вызвано смущением от того, что ей пришлось покинуть Нью-Йорк.

― Проходила вблизи твоей квартиры, ― говорю я голосом, в котором сквозит озабоченность. ― Девушка, которая там живет сказала, что ты насовсем вернулась домой.

― Мне пришлось удалиться.

― Почему? Из-за Пэгги? Ты могла бы переехать со мной? ― нет ответа.

―Ты не заболела? ―я спрашиваю с беспокойством.

Она вздыхает.

― Не в традиционном смысле, нет.

―В смысле?

―Я не хочу говорить об этом, ―она шепчет.

―Но, Лил, ―я настаиваю. ― Что на счет писательства? Ты не можешь просто оставить Нью-Йорк.

Последовала пауза. Потом она твёрдно говорит.

― Нью-Йорк не для меня. ― Слышу приглушённые всхлипывания, будто она прикрывает рукой микрофон. ― Мне нужно идти, Керри.

И тут мне становится всё ясно как дважды два. Не знаю, почему я не поняла этого раньше. Это было так очевидно. Просто я не представляла себе, что к нему может кого-то тянуть.

Мне не хорошо.

― Это Виктор?

― Нет! ― она кричит.

― Это Виктор? Почему ты мне не сказала?

― Что произошло? Ты с ним встречалась?

― Он разбил мне сердце.

Я потрясена. Всё ещё поверить не могу, что у Лил был роман с Виктором Грином, у которого столь нелепые усы. Как вообще можно целоваться с типом, у которого этому препятствует столь густая растительность? И вдобавок ко всему, чтобы он ещё и сердце тебе разбил.

― О Лил, это ужасно. Нельзя тебе из-за него бросить учёбу. У многих женщин случается роман с преподавателем. Хорошего в этом всегда мало. Но иногда лучше сделать вид, будто этого никогда и не было, ― спешно добавляю я, на мгновение, вспомнив о Капоте и о том, как мы ведём себя, будто и не целовались.

― Это ещё не все, Керри, ― зловеще говорит она.

― Ну разумеется. То есть, ты, конечно же, думала, что влюблена в него. Но Лил, он и впрямь того не стоит. Просто странный неудачник, который случайно отхватил литературную премию, ― приплетаю я. ― А через полгода, когда в "Нью-Йоркере" напечатают много твоих стихов и сама получишь призы, ты и вспоминать о нём не будешь.

―К сожалению, я буду.

― Почему? ― я спросила молча.

―Я забеременела, ― она говорит.

Это заставляет меня замолчать.

―Ты там? ― она спрашивает.

― От Виктора? ―мой голос дрожит.

― От кого же еще? ― она шипит.

―Ох, Лил. ― Я млею от сочувствия. ― Мне так жаль. Так жаль.

― Я избавилась от него, ― говорит она резко.

― Ох, ― я колеблюсь. ― Возможно это к лучшему.

― Я никогда не узнаю, так ведь?

― Такие вещи случаются, ― говорю я, пытаясь успокоить её.

― Он заставил меня избавиться от него. ― Я плотно сжимаю веки, чувствуя её муки. ― Он даже не спросил, хочу ли я этого. Это не обсуждалось. Он так посчитал. Он посчитал... ― она срывается, не в силах продолжать.

― Лил, ― я шепчу.

―Я знаю, что ты думаешь. Мне только девятнадцать. Я не должна иметь ребенка. И я бы, наверное . . . о нем позаботилась. Но у меня не было выбора.

― Он заставил тебя сделать аборт?

― Почти. Он назначил встречу в клинике. Он привел меня туда. Заплатил. А затем сел в комнате ожидания и ждал, пока я сделаю это.

― Боже мой, Лил. Почему ты не сбежала от туда?

― У меня не хватило мужества. Я знала, что это правильно, но...

―Было больно? ― я спросила.

― Нет, ― она ответила просто. ― Это была самая странная вещь, что я делала. Больно не было, и после я чувствовала себя хорошо. Как будто я стала прежней. Я снова вернулась к жизни. Но потом я задумалась. И я поняла, как это было ужасно. Не сам аборт, но тот как он себя повел. Как будто это было заключение. Я поняла, что он не любил меня. Как мужчина может любить тебя, если он не хочет думать о вашем совместном ребенке?

― Я не знаю, Лил.

― Это черное и белое, Кэрри, ― говорит она, ее голос повышается. ― Ты не можешь больше притворяться. И даже если бы я смогла, это всегда было бы между нами. Зная, что я была беременна от него, и он не захотел ребенка.

Я содрогнулась.

― Но может быть, через некоторое время, ты могли бы вернуться? ― я спросила осторожно.