Читаем Лето волков полностью

На Гавриловом холме глухарчане заполнили большую часть пространства меж могилами. Тося будто и не снимала черное одеяние. Стояла, поддерживаемая с одной стороны Серафимой, с другой Иваном. Гроб, еще открытый, был на телеге. Глумский мял кепку.

– Ну вот… Уходит от нас большой человек. Бескорыстный. Он до глины был, как до дитя родного. Нежил, голубил, просеивал, морозил, стругал, разминал бессчетно. Выдерживал годами, будто жизнь бесконечная. На пальцах кожа – тоньше бумаги. Больно, а терпел. Сколько примесей знал, все по чутью, до миллиграмма. Другие по глине ходят, а он душу в ней видел.

Председатель положил в гроб, рядом с гончаром, «берлинский» глечик.

– С ним и уйдет. Никто такого не вытачивал и не выточит.

У Тоси слез не было. Словно чего-то ждала. Как будто, пока не заколочен гроб, была надежда на возвращение.

– Ой, друг наш товариш, дорогой суседушка, – начала Тарасовна.

На нее цыкнули. Кривендиха зашептала:

– Глумский сказал: без причеток. Стоко наголосились за войну: душа не сдержит.

Тося наклонилась, провела ладонью по щеке отца, поцеловала в белый лоб. Старший Голендуха держал в зубах дюжину гвоздей. Ждал.

9

С высокого крыльца Варя видела, сквозь листву, собравшихся на кладбищенском холме. Она исчезла на миг, затем появилась в черном платке. Направилась к калитке…

Замерла, склонив голову и размышляя. Вернулась в хату. Подошла к окну, сорвала с палки занавеску. Щелкнули деревянные кольца. Бросила занавеску на пол. Потом вторую… Вечерний свет ворвался внутрь.

Через час весь пол был завален. Варя, ступая прямо по вещам, что-то поднимала, осматривала. Иную вещь складывала в сундук, а большую часть бросала под ноги. И напевала при этом довольно веселую, совершенно не созвучную печальному дню песню:

– Девка в сiнях стояла, на козака моргала:Ты, козаче, ходи, мене верно люби.Серце мое, серце мое…

Но лицо Варюси никакого веселья или просто радости не выражало.

10

Яцко, с лопатой в руке, отправился из хаты в садок.

– Ты куда, на огороде все вскопано, – высунулась из окна жена.

– Барахло буду выкапывать.

– Ты шо? Сдурел? Время неспокойное. Хай лежит!

Он, однако, упрямо шагал вперед. Жена догнала бухгалтера за сараем.

– Шо тебе надо? Може, серед лета пальто драпово начепишь?

– Пальто ни к чему. Мне мешки нужны прорезиновые.

– У тебя ж плащ есть!

Но бухгалтер уже начал копать поросшую травой землю.

11

Тося сидела, не снимая черное. Серафима поставила перед ней тарелку.

– Поешь куцейки! Батько глядит сейчас, думает: куцейку в память мою кушает… То ему по́ сердцу.

Тося поднесла ложку ко рту. Иван смотрел на нее, не зная, что сказать. Любые слова утешения казались казенными и бесцветными. Он встал.

– Мне надо идти…

Уже подходя к порогу, обернулся, ощутив движение за спиной. Тося, бросив кутью, вскочила, обхватила его шею, содрогаясь от рыданий и прижимаясь губами к его щеке.

– Поплачь, Тося, поплачь, – сказала Серафима. – Надо. Если зараз не поплакать, слезы всю жизнь душить будут. Господь с вами вовеки!

Она перекрестила тесно сомкнувшуюся пару.

12

Крот дырявил пробойником металлический уголок. Глумский сделал большой заказ для ремонта гончарни. Уголки, рейки, даже легкий тавровый профиль под основания новых печей. Настоящий профиль прокатывают только на заводах. Но сообразительный Крот решил использовать рамы от бронетранспортера и полуторки, застрявшей на реке.

Глумский, полагал кузнец, отвалит хорошую сумму: что ему стоит, если денег нашли несчитано много?

На Гната, вошедшего в кузню, Крот лишь покосился: не до него было. Дурень, щурясь от дыма и яркого света в горне, поставил на пол мешок.

Олена оторвалась от мехов. Гнат замычал, захехекал. Он кланялся чаще, чем всегда. Так бывало, когда он отмечал какой-нибудь свой праздник. У дурня существовал календарь, недоступный для посторонних. Он показал Олене ставший любимой его забавой звонок. Гнат привязал к нему бечевку с гвоздем, и звонок превратился в колокольчик.

– Держи и вали! – кузнец протянул ему зелененького «шахтера».

Дурень поклонился, сунул бумажку в карман ватника. Но оставался на месте. Кузнец отложил инструменты.

– Ну, шо тебе ще надо?

Гнат, радостно мыча и смеясь, показал на мешок.

– Эй, щедрик-ведрик, щедрик-ведрик, вечер добрый, вечер добрый, – не по времени затянул он рождественскую «щедривку».

– Ну, принес, молодец, расплатились. Пошел!

Олена взяла с полки что-то завернутое в тряпицу, протянула Гнату. Тот принял дар, попятился и, радостно мыча, исчез.

– От дура, – бурчит Крот. – Ты ж свой обед отдала.

– Ну а шо ему три рубля?

– А ему хоть три рубли, хоть сотельна. Укоряешь? А чей хлеб ешь?

Перейти на страницу:

Все книги серии Лето волков

Похожие книги

Мой генерал
Мой генерал

Молодая московская профессорша Марина приезжает на отдых в санаторий на Волге. Она мечтает о приключении, может, детективном, на худой конец, романтическом. И получает все в первый же лень в одном флаконе. Ветер унес ее шляпу на пруд, и, вытаскивая ее, Марина увидела в воде утопленника. Милиция сочла это несчастным случаем. Но Марина уверена – это убийство. Она заметила одну странную деталь… Но вот с кем поделиться? Она рассказывает свою тайну Федору Тучкову, которого поначалу сочла кретином, а уже на следующий день он стал ее напарником. Назревает курортный роман, чему она изо всех профессорских сил сопротивляется. Но тут гибнет еще один отдыхающий, который что-то знал об утопленнике. Марине ничего не остается, как опять довериться Тучкову, тем более что выяснилось: он – профессионал…

Альберт Анатольевич Лиханов , Григорий Яковлевич Бакланов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Детективы / Детская литература / Проза для детей / Остросюжетные любовные романы / Современная русская и зарубежная проза