Летопись электричества

Вскоре Лодыгин еще более усовершенствовал эту электрическую лампу. Он пришел к мысли, что если выкачать воздух из колбочки, то уголек может гореть гораздо дольше, и что можно положить в такой баллончик сразу несколько угольков и автоматически заменять их по мере сгорания. Тремя такими лампами в январе и феврале 1876 года освещался бельевой магазин Флорана на Морской улице в Петербурге. Двенадцать экземпляров ламп решено было заказать в лучшей парижской мастерской приборов Дюбоска.

Когда эти лампы были готовы, они подверглись многократному испытанию на европейских заводах.

О лампах накаливания Лодыгина были получены хорошие отзывы.

Осенью 1875 года этими лампами освещались места подводных работ на строительстве нового, Литейного, моста через Неву в Петербурге.

Лейтенант Хотинский, близко знавший в Петербурге всех лиц, работавших над усовершенствованием электрической лампы, в 1877 году был командирован в Америку для приемки крейсеров, изготовленных для русского флота. Он взял с собой несколько экземпляров ламп Лодыгина и показал их Эдисону.

Томас Эдисон, несмотря на то, что ему в то время было только тридцать лет, был уже известным в Америке изобретателем.

Еще в 1868 году он сделал свою первую, но неудачную патентную заявку на электрический счетчик голосов при голосовании. По поводу этого изобретения парламентские дельцы сказали Эдисону:

— Молодой человек, если есть на свете изобретение, которое нам менее всего нужно, то это как раз то самое, что вы нам принесли сегодня!

Но уже в следующем году двадцатидвухлетний Эдисон внезапно нашел свое счастье.

24 сентября 1869 года на нью-йоркской бирже во время крупных спекуляций акциями испортился биржевой телеграф, оповещавший дельцов биржи о ходе дел. Никто из механиков не мог его починить. Случайно проходивший мимо и узнавший в чем дело Томас Эдисон сумел быстро исправить телеграфный передатчик биржевых новостей, а вскоре значительно его усовершенствовать. За это Эдисон получил вознаграждение, по тем временам сказочно большое. До этого телеграфист Эдисон долго жил впроголодь и за неимением денег на оплату проезда по железной дороге проходил пешком много километров. Когда ему вручили денежный чек, изобретатель от волнения едва не лишился сознания. Эдисону казалось, что над ним просто шутят. Но американские биржевики не шутили. Они легко заплатили Эдисону сорок тысяч долларов за его биржевой телеграф потому, что он помог им легко нажить в биржевой игре миллионы долларов.

^{Томас Эдисон (1847–1931).}

В 38 километрах от Нью-Йорка, в Менло-Парке, Эдисон создал себе прекрасную лабораторию. Здесь, в этой лаборатории, был построен угольный микрофон для телефона Белла; здесь был создан фонограф, впоследствии превратившийся в граммофон и патефон; здесь были созданы и другие изобретения, покрывшие имя Эдисона всемирной неувядаемой славой. Здесь же Эдисон впервые увидел русскую угольную лампу накаливания Лодыгина усовершенствовал ее ценой многолетнего и напряженного труда.

Изобретатель работал по двадцати часов в сутки. Он ел и спал на лабораторном столе, подложив под голову пачку книг.

— Гений — это на один процент вдохновение, а на девяносто девять потение! — неоднократно любил повторять Эдисон.

Эти слова в первую очередь можно отнести к работам самого Эдисона по усовершенствованию электрической лампочки накаливания.

«Почему так непродолжительно горит уголек в лампочках накаливания?», — поставил перед собой первый вопрос Эдисон.

Чтобы ответить на него, Эдисон проделал множество опытов, которые убедили его в том, что в колбах ламп оставалось довольно много невыкачанного воздуха.

Новая серия опытов показала ему, что сами насосы еще несовершенны. Эдисон стал работать над усовершенствованием откачивающего насоса. Вскоре он стал доводить разрежение воздуха до давления в одну миллионную долю атмосферы! Такого разрежения (вакуума) никто еще до него не достигал. Эдисон поместил в грушевидную колбу проволочку и, откачав воздух, пропустил по этой проволочке ток.

Свет, этой первой лампочки был неровный, да и сама она оказалась недолговечной. То же было и с другими лампами, в которых раскалялись кусочки угля. Вместо угля нужно было найти другой, более долговечный материал.

В течение многих месяцев Эдисон испытывал решительно все, что ему попадалось на глаза. Однажды, проходя по двору лаборатории, он увидел валявшуюся в пыли ветку. Эдисон поднял и рассмотрел ее. Листья были прикреплены к тонкому, длинному, легко сгибающемуся стеблю. Эдисон оборвал листья, разделил стебель на волокна и, обуглив их, придал им форму завитка. Результат был неожиданный: спиралька, свитая из волокна этого растения, предварительно обработанная некоторыми химическими растворами и помещенная в пустотную колбу, дала яркий и ровный свет. Она горела много часов подряд, и Эдисон все время следил за ней.

— Что за штука? Где она растет? — спрашивал Эдисон всех своих помощников и знакомых.

Кто-то сказал, но не совсем уверенно, что это японский бамбук.