Летописец. Книга 3. Четыре наследника

До приезда Марции всё шло более-менее спокойно, хотя Георг отлично помнил постоянные сообщения об усилении языческих настроений. Сканты бродили повсюду, сеяли семена своей веры. Им никто не мешал, потому что сама мысль о возвращении старых богов казалась бредовой. Георг со стыдом признал, что и сам ничего не заподозрил, пока не побывал в Рургарде и не узнал про чаросу. Зачем они решили убить Марцию? Или всё-таки, как он однажды предположил, она – не жертва? Марция – ключ к Барундии, убив её, они получали врага в лице Гиемона. Но они собирались всё свалить на Дайруса, верно? Сначала на Дайруса, потом на Сиверсов. Нет, не сходится! Зачем писать портрет, если Дайруса хотели убить при помощи Летописи? Не может же быть, чтобы сканты и хотели убить Дайруса, и не хотели? Тогда почему подставили его под смертельную клятву? Или это идея Кэйрона? А Марция? Случайно она выжила или таков был расчёт? Если они собирались посадить на трон Макса, то он взял бы в жёны Ванду, да и Марция не вышла бы за бастарда без королевской крови. Они могли попытаться её подчинить, однако женщина для горцев – не человек, сканты вряд ли желали видеть её королевой. И главное, Марция, как и Алексарх, рьяная эктарианка. Она сожгла бы любого попавшегося ей язычника, как поступала её мать с зарианцами. Нет, смерть Марции – необходимость для скантов, если они хотели посадить на трон Макса.

План провалился: Марция выжила, Дайрус тоже, зато Макс погиб. Вот тут появился Кэйрон. Не поэтому ли Марцию больше не тронули? Кэйрон охотно женился бы на ней, став королём. Но пока был жив Макс, оставалась ещё одна проблема: Георг. Именно Краск убедил Дайруса отправить его в Рургард на поиски Макса. Зачем? Чтобы дать Максу шанс избавиться от соперника?

«Интересно, почему меня просто не прикончили где-нибудь, как позже попытался сделать Фил? Чего проще», – усмехнулся Георг про себя. Он подумал, что Макс, как человек чести, мог потребовать поединка на равных, а Краск ему подыграл. Георг сжал виски: кажется, он слишком увлёкся догадками вместо фактов. Темнота бередила воображение, даже во сне мысли о связи между разными событиями не отпускали Георга ни на минуту. Неудача с Дайрусом привела скантов к Максу, смерть Макса заставила их искать поддержки Кэйрона – человека, который не жаловал церковь, как и сам Георг. Кэйрону безразлично, каким богам поклоняться, скантам всё равно, кто сидит на троне, лишь бы им не мешал. Но, как и в случае с Максом, есть проблема: в Кэйроне не течёт кровь Свенейва. Ему нужна жена, Марция или Ванда. Раз Георг жив, значит, Кэйрон нацелился на Марцию… Где она? Жив ли Дайрус? Неведение вызывало почти физические приступы боли. Он понятия не имел, что происходит наверху, стражники молчали, отказываясь отвечать на его вопросы, – они отворачивались или плевались, а он всё больше погружался в отчаяние. Впереди его ждали только боль, мрак и смерть.

***

– Неужели ты в это веришь, Ванда? – не выдержал Кэйрон.

– Верю! Мертвеца можно оживить, такое уже случалось!

– В сказках, дорогая, не в жизни. Перестань себя терзать! Макс мёртв! Давай отправим следом твоего мужа и…

– Ты не понимаешь! Ты не сканналиец. Они сказали, что это возможно…

– Они искали твоей помощи, но вряд ли они помогут тебе!

– Хватит! Макс ещё в детстве рассказывал мне историю о том, как в битве погиб вождь по имени Тиргалв. Ему отрубили голову, она скатилась в реку. Вода унесла её прочь. Небольшой дружине Тиргалва противостояла огромная армия. В дружине был волхид, знавший магию и алхимию. Он добыл мёртвой воды из источника, отрубил голову быку и приставил к телу Тиргалва. Когда он нанёс мёртвую воду на то место, где голова с телом соединялись, они срослись. Тиргалв ожил и сокрушил полчища врагов!

Глаза Ванды по мере рассказа загорелись – Кэйрон поневоле залюбовался ею, несмотря на тонкие шрамы, оставленные ногтями Марции на щеке. Сейчас она говорила с такой страстью, что Кэйрон не стал ей возражать. Рано или поздно поймёт: её надули. В самом деле, как можно верить в такую чушь? Приделать чужую голову к обезглавленному телу!

Ванда по-прежнему жила в доме Георга, однако часть слуг сбежала после Дня Великого Дара. Супружескую спальню Ванда переделала полностью, сменив кровать и зачем-то даже деревянные полы и мебель. По мнению Кэйрона, раньше было лучше.