Летучая мышь

— А они в точности соответствуют анальному характеру. Ровные, чистенькие, аккуратные, симметричные. И, заметь, всегда открытые. Подсознательно он мечтает, — символически, конечно, — складывать в них деньги, хотел бы тщательно закрывать крышечки, так надежнее. Но настоящий анальный тип все же оставляет коробочки открытыми, доступными. Он закроет их только в тот момент, когда сам решит, что настала пора. И подсознательно прячет в них знаешь что? Собственные экскременты. Так ему хотелось поступать в младенчестве, но появлялась злая мама и убирала из-под него.

— Твой анализ, Отто, представил младенца Пабджоя довольно противным, заметил я. Отто ответил мне улыбкой:

— Ты спросил — я сказал.

Мы перешли к сыру, и я задал ещё один вопрос:

— Теперь о самоубийствах. Кто они — самоубийцы?

— Пабджой доложил министру версию самоубийства Маршана с моей подачи, — признался Отто, — Это довольно просто. Самоубийство обычно свидетельствует о душевной депрессии. То есть: этот мир для меня недостаточно хорош. Альтернатива: я недостаточно хорош для этого мира. И то и другое — явления нездоровые. Душевная болезнь — понимаешь? Поэтому логика самоубийцы не поддается никаким резонам и аргументам. Докажи человеку, решившему покончить с собой, что он достаточно хорош для этого мира, заставь его жену, детей, мать, делового партнера твердить ему денно и нощно, что он прекрасный малый — и что из этого выйдет? Он-то лучше знает, как обстоит дело, и лезет в петлю! Отчаяние буквально затопляет его, депрессия оборачивается злостью против всех и вся, а смерть — наказанием для них: пусть чувствуют свою вину. Как правило — самоубийцы — больные люди, это видно. Грустные, отрешенные, беспокойные…

— У Маршана этих признаков не было? Ты уверен?

— Уверен. Это моя работа — знать такие вещи. Маршан — самоубийца единственного известного нам противоположного типа. Здоровый человек, доведенный до отчаяния внешними обстоятельствами. Эти обстоятельства спровоцировали внутренний конфликт, которого он не вынес. Возможно, он был храбрым человеком, но не видел достойного выхода из положения, в которое попал. Как, к примеру, шпион, который предпочитает умереть и унести в могилу свой секрет, потому что знает, что иначе его вынудят сознаться. Или отец семейства, смерть которого избавит его близких от бесчестья.

— А в случае с Маршаном…

— А в случае с Маршаном… — круглое, розовое лицо Отто приблизилось к моему, насколько позволяли размеры стола, пухлый палец постучал о белую скатерть, — Скорее всего, он был чьим-то агентом и зашел в тупик. Голову готов прозакладывать.

Возразить мне было нечего.

ГЛАВА 7

Три дня спустя я забрал в отделе паспорт и прочие бумаги на имя Джорджа Пэррота — сотрудника агентства "Рейтер" и взял билет на самолет в Лилль: там проще пройти пограничный контроль, чем в забитом иммигрантами парижском аэропорту Шарль де Голль. Из Лилля в Париж я отправился поездом. К вечеру прибыл на Северный вокзал и снял номер в отеле под названием "Отель Рояль-дю-Нор", благо он рядом. Улегся в постель и проспал до самого утра. А в десять уже сидел с Артуром в соседнем бистро. Ариана Сегюр нашлась, — обрадовал меня Артур. Он вытащил из кармана листок и прочел вслух:

— "Родилась восьмого августа двадцать третьего года. Вышла за Марка Сегюра в марте сорок шестого. С 1953 года замужем вторично, за Даниэлем Бонтаном, художником. Ныне проживает в Шмен де-ля-Фосс, в пяти километрах от Шартра. Номера дома нет. Видимо, это сельский дом. И сама Ариана, и её муж состояли в коммунистической партии, но вышли из неё в пятьдесят шестом. Детей нет. Он выставляет свои картины в местной галерее, но были выставки в Париже, Цюрихе и Милане". Она сотрудничает в местной газетенке.

Прочтя, он отдал мне аккуратно исписанный листок и продолжал:

— Я поговорил с твоим господином Баумом. Он, по-моему, обиделся. Но все же назначил тебе встречу сегодня в час в известном тебе месте.

— С Артуняном что-нибудь прояснилось?

— Полиция утверждает, что ничего не знает. Газеты врут, как обычно. Общее мнение: темное дело с этим Артуняном. Похороны на русском православном кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа завтра в десять.

— Как со списком связей Маршана?

— Вот, держи, — Артур протянул мне лист бумаги, — Шестнадцать имен с краткими комментариями, телефонные номера.

— Спасибо, друг, — сказал я, — И последняя просьба: свяжись с Изабел, попроси её прийти ко мне в отель к шести.

— Сделаю, — пообещал Артур, — Когда ты, наконец, расскажешь, чем занят?

— А никогда, — сказал я, — Тебе этого знать не надо.

Я не был знаком с Маршаном, — сказал Баум, — Но убежден, что человек он был незаурядный.

Мы сидели за обедом и ели нечто безвкусное, предназначенное для кормежки иностранных туристов.

— У вас есть версия о причинах самоубийства? Вы допускаете возможность шантажа? — спросил я.