Летучий корабль

Не знаю, стоило ли мне говорить ему об этом, но это правда, а иной у меня нет. Я понимаю, ему кажется, что он сам отдал бы все на свете, чтобы читать в газетах о том, что он, Дадли Дурсль, прославленный герой. Возможно, ему понравились бы даже собственные фотографии, на которых он был бы изображен, выходящим пьяным из клуба под руку с девицей. Это абсурд, но, что греха таить, об этом мечтают многие… Не понимая, что в какой-то момент тебя это радует, потом огорчает, потом становится больно, а в один прекрасный момент ты начинаешь бояться взять со столика утреннюю газету. Дадли не имеет понятия о том, как жить в мире, где ты сначала ходячий памятник, затем ходячий позор, а в итоге ходячее ничто. Но о тебе все равно никогда не прекращают писать…

- Так ты хочешь совсем, ну, уйти от них? — он все еще смотрит на меня, не веря, что я говорю серьезно.

- Я даже хочу уехать, — признаюсь я, потому что не вижу ни малейшего смысла скрывать от него эту часть своих планов. — Поэтому, если бы Полкисс мог бы помочь с документами, это было бы здорово.

- Ты же наверняка можешь…, — он не решается сказать «наколдовать себе документы», но я понимаю, что он имеет в виду.

- Могу, но не хочу. Понимаешь, я хочу покинуть наш мир насовсем. А любое…, — вот, теперь и я, словно заразившись от него, опасаюсь произнести слово «колдовство», — оно при желании отслеживается. Так что с волшебными бумажками я буду колесить по миру, словно наклеив себе на лоб ярлык — «я Поттер». Да и потом, мне бы хотелось, чтобы у меня все было настоящее… для настоящей жизни.

В светло голубых глазах Дадли на миг мелькает хитрая искорка, но для меня он слишком простодушен. Да, я понял, Дадлик, возможно, ты хочешь сделать на мне небольшой бизнес, упаси Боже, не один, для этого ты слишком прост, а вместе со своим старым приятелем. Что ж, не буду вам мешать — вы помогаете мне, я вам. Все честно. Как это ни прискорбно, но когда ты расстаешься с наивной верой в добро, на смену ей обычно приходит цинизм, и я только подтверждаю это правило. А то чуть было не пустил слезу, наблюдая, как толстяк Дадли уплетает пиццу. Брат, которого не было… В нашем возрасте уже поздновато обретать братьев, тебе не кажется?

- То есть ты не хочешь быть Поттером? — уточняет он.

- Я бы взял фамилию матери, да и имя бы сменил. Тошнит уже — и от Гарри, и от Поттера.

Дадли набирает в грудь побольше воздуха и:

- Ты же понимаешь, это будет стоить денег. Это же не совсем…

- Законно? Разумеется, понимаю. Хотя, учитывая весь мой предыдущий жизненный путь, я бы выдал мне документы на любое имя — и не заморачивался. Меня все равно нет в вашем мире. Так что, какая разница, в каком качестве я там возникну? Главное, что исчезну в своем. Ты же видишь, проблем с деньгами я не испытываю.

И Большой Дэ, на пару минут весьма эффектно преисполнившись собственной важности, деловито записывает на клочке бумаги, вырванном из моего блокнота, мое новое имя — Юэн Эванс и новую дату рождения — 23 декабря. Год я решаю оставить прежним.

- Фотографии бы надо, — говорит он, каким-то непостижимым образом балансируя между робостью, радостью от нашей встречи, пытающимися проснуться братскими чувствами и желанием заработать на мне, а также потребностью изображать сейчас из себя человека со связями, одного из тех, кому в жизни, в которой для меня сейчас все в новинку, многое подвластно. Немного смешно, возможно, могло бы выглядеть трогательным.

Мне кажется, я наблюдаю за драмой в ярмарочном балагане. В то же время пусть он чувствует себя всесильным — сейчас мне это даже на руку. Возможно, тем больше услуг он готов будет оказать мне, доказывая своему брату, бывшему волшебнику, а ныне новичку в маггловском мире, как много известно ему об устройстве этой вселенной. У меня достаточно средств, чтобы расплатиться за науку и за услуги, и вполне хватит сил и умений, чтобы постоять за себя. Ну а то, что они назовут мне любую цену, и я ее заплачу… Это я просто принимаю, как данность.

- Ты мне позвони где-нибудь во вторник, я как раз переговорю с Дэвидом.

- А куда тебе звонить? — вот, Поттер, пришло и тебе время удивляться. — Ты же не дома на неделе. Ты квартиру снимаешь?

И, начиная с этого вопроса, я стремительно преображаюсь в своих и его глазах в аборигена острова Пасхи, как и намеревался еще в поезде. И извлекаю на свет свой вопросник.

- О, мой средневековый брат! — восклицает Дадли с видимым удовольствием. — На мобильный ты мне будешь звонить!

И он достает из своего кармана именно такую пластмассовую штуку, с которой так увлеченно разговаривали встреченные мною на улице магглы. И объясняет, что как только я куплю себе такую же и наберу его номер, он автоматически будет знать мой.

- Слушай, — снисходительно говорит он, — а что Земля вращается вокруг Солнца — хоть это-то вы в своей школе проходили?

- Это проходили. Но вся техника была под запретом.

- А я тебе завидовал, между прочим, — признается Дадли.

После того, как мы уладили наше первое дело, ему кажется, что вновь пришло время откровений.