Летучий корабль

Мысль о простоте маггловского оружия вообще меня очень занимает, особенно когда я, поужинав, усаживаюсь перед телевизором, чтобы посмотреть какой-то интеллектуально-сентиментальный фильм, где аристократичная утонченная мама, ее истеричная дочка, бывший муж, нынешний любовник, еще какие-то мутные люди полтора часа нудно, но с большим чувством, надрывом и упоением выясняют отношения. Я кручусь на диване и так и сяк, мне бы давно стоило выключить телевизор и заняться курсовой по истории менеджмента. Но я прикрываю глаза и просто представляю себе: они сидят сейчас все вокруг стола в роскошном саду и выгрызают друг другу мозг и душу уже больше часа — и вдруг в их садик по ошибке въезжают бандиты на мотоциклах, перепутав их семейство с другим, на которое у них заказ. Несколько выстрелов — и все, и чего стоят эти сентиментальные сопли на протяжении полутора часов, если вот, одна случайность — и ты труп. И только колышутся белые занавески на окнах, которые уже никто не закроет… Быстро и безболезненно. Просто пиф-паф…

Когда эта мысль начинает занимать меня как-то уж слишком назойливо, я выхожу на балкон покурить и смотрю на майское небо над городом. Полотна голубого и розового, уже вечереет, и оттенки становятся гуще и плотнее. И старинные шпили, и красные крыши — спокойствие и умиротворение. Вот он, уютный мир, в который ты пришел жить, Юэн Эванс. Что же тебе тут так не нравится, что ты думаешь о маггловском оружии? Слабак, Поттер? Тронули твою драгоценную золотую шкурку — ты прыгаешь в окно. Отняли ставшую ненужной игрушкой магию — задумался о пистолетах? Его голос в моих ушах — бархатный, беспощадный, издевающийся, обещающий, нежный… Теперь вот уже недоступный. Потому что есть маги и магглы. И ты, Юэн, теперь маггл. Даже если вы увидитесь, он не посмотрит на тебя… Вот отчего тебе больно, просто признайся. Ты тешил себя надеждой, что когда-нибудь… Что он станет искать тебя? А он вот не стал. А теперь я и сам бы не искал меня на его месте.

Когда ты один из них — это одно… А когда нет? Было приятно, правда, ходить по маггловским улицам, иметь друзей-магглов, и чувствовать себя таким вот сверхчеловеком? Захочу — и куплю себе палочку, просто дотянусь до некой точки у себя внутри — и польется сила, неведомая обычным смертным. Такое вот превосходство, которым ты не пользуешься, но о котором прекрасно знаешь. Или вдруг раз — и явишься из небытия, скажешь, вот он я, вы просто ошиблись при опознании. Не знаю, кого вы там похоронили… А я, да вот он я, Поттер, собственной персоной. Нет, этого я никогда не хотел. Только если для него. Но ему стало не нужно.

С детства я знал, что я не такой, не такой, как все — другие дети в начальной школе, Дадли, мои тетя с дядей. И когда мне, наконец, написали это в письме, что было в красивом белом конверте с красной сургучной печатью «Хогвартс», я сразу же поверил. Я тогда впервые узнал, как называется та сила, что наполняет меня изнутри. Согревает меня и поддерживает. И я думал, что она всегда будет со мной. Даже когда у меня отобрали палочку при аресте, я знал, что мою силу они отобрать не смогут. И когда магия уходила под заклинания лорда Довилля, вмещаясь в маленькую коробочку у него на столе, я знал — есть что-то, чего у меня не отберет даже его темное заклятие. Память и ощущение этой силы. И когда магия вернулась, она сразу же заполнила предназначенное ей место. И я стал беззаботным, так легко теряя и обретая вновь то, что принадлежало мне по праву рождения. Когда Эйлин взмахивала рукой — и чайник сам склонялся к моей чашке, наполняя ее ароматом трав и обещанием чуда. Как все было просто — вращающиеся в воздухе сладости в магической кондитерской, легкое замирание сердца при аппарции. Когда мне принадлежал весь мир — могущественный, таинственный, волшебный, да, и немножко страшный. Только протяни руку, только позови. И вот твоя сила, ставшая тебе ненужной, год просто стояла на пороге твоего дома, а ты даже не подумал открыть ей дверь, видя, как она мерзнет там под дождем, и как ее треплет немилосердный ветер. Теперь можешь звать ее, сколько тебе будет угодно — она не вернется. Потому что Ваша сила, она не служанка Вам, Вы это понимаете, молодой человек? Да, теперь вот понимаю, сэр Арчибальд. И Вы, Юэн, будете обливаться слезами и биться в серой пустоте, как в паутине, в которую превратится Ваша так тщательно взлелеянная Вами маггловская жизнь, понимаете, Юэн? Я опоздал, сэр Арчибальд. Я буду заполнять бланки в конторе и радоваться, что за это мне платят зарплату. Вы же хотите покоя, Юэн? Вы его получите. И я его получил.

Я уже бьюсь в этой пустоте, которая теперь не выпустит меня до конца жизни. И ни один из тех, кто сейчас рядом со мной — а все они очень хорошие люди — ни один даже не поймет, о чем я толкую, если вдруг надумаю изливать им душу, размазывая по щекам пьяные слезы. В мире отныне нет никого, кому бы я мог рассказать о том, что со мной случилось. И тут меня буквально пронзает мысль — такая ясная, простая, трусливая, но я знаю, что сейчас сдамся.