Летучий корабль

Мне кажется, я, конечно, могу и ошибаться, но ирландский доктор по имени Сэмюэль навещает меня на второй день, как раз вскоре после того, как Драган забрасывает мне мой ноутбук и жалкое подобие вещей из моей съемной квартиры. И передает пламенный привет и пожелания скорейшего выздоровления от моей квартирной хозяйки. Ну и от тетушки Доротеи, разумеется, и от Хелены с Матеей. Может быть, доктору понадобилось время, чтобы переварить то, что сказал ему Северус… В общем, он все же собрался с силами и выбрался проведать пациента. Он суетлив, как-то преувеличенно приветлив, и, произнеся пару общих фраз, почему-то просит хозяина оставить нас одних. Тот только хмыкает в ответ, и я слышу его удаляющиеся шаги.

- Ну, молодой человек, — очень бодро говорит доктор, — как мы себя чувствуем?

Интересно, почему он не мог спросить это при Северусе? Думает, что я подвергаюсь здесь пыткам и издевательствам своего бывшего любовника?

- Честно говоря, не очень, доктор. Простите, я не знаю, как мне называть вас…

- Можете просто Сэмюэль, без формальностей, — говорит он, придвигая себе кресло поближе к моему изголовью. — А Вас, молодой человек, как зовут?

- Юэн, Юэн Эванс.

- А мне показалось, что Северус называл вас как-то иначе.

О, да это же местный Шерлок Холмс! Он сходит с ума от безделья в своей лазурной гавани и думает, что в моем случае ему есть, чем поживиться. Я его разочарую.

- У меня просто двойное имя. Гарри-Юэн Эванс. Северусу больше нравится Гарри. А так для всех я Юэн. Впрочем, Вы тоже можете звать меня Гарри.

Так, доктору будет жаль расстаться с мыслью о том, что я живу здесь под чужим именем. Но ему придется. У меня такие документы, что ему не подкопаться.

- Вы все еще считаете меня авантюристом?

- Упаси Боже, Гарри! Просто то, что он сказал вчера ночью… Вы меня простите, я буду с Вами откровенен. Я знаю Северуса года три, хотя до этого лета он и бывал здесь нечасто. Вы не можете не согласиться, что он весьма своеобразный человек. Но я привык, он очень занимательный собеседник и вообще отличный сосед. Но когда он привозит ночью в свой дом парня, всего в крови, с разбитой головой, потом заявляет, что это его сбежавший любовник — что я должен думать? Я практически не мог спать две ночи… Вы уж меня извините, Гарри, я старый человек, но, может быть, Вам нужна помощь? Если это правда, и он, пользуясь Вашим плачевным положением, держит Вас здесь силой… Подумайте! Ведь можно же обратиться в полицию! Нет, Вы сами не сможете, но я мог бы…

Кажется, я сейчас скончаюсь от смеха, который я пытаюсь сдержать, а он резонирует в моей больной голове, буквально разрывая ее на части. Наконец, я набираю побольше воздуха и очень серьезно говорю ему:

- Сэмюэль, я очень ценю Вашу заботу, правда. Но Вы совершенно зря беспокоитесь. Меня никто здесь не держит силой. Что до сбежавшего любовника… Я, действительно, уехал из Англии во многом из-за него, но меня никто не преследовал. Мы просто поссорились.

Доктор вздыхает с явным облегчением. Нет, все-таки не Шерлок Холмс… Не готов он был организовывать операцию по спасению жертвы сексуального маньяка… Да и с местной полицией связываться иностранцу совершенно неохота. Тем более, когда сам живешь в таком комфорте — старенький доктор с хорошим доходом, на пенсии, вилла на побережье…

- Ну, тогда простите меня, Гарри. Просто сколько я знаю Северуса… никогда бы не подумал, что он…

- Что он гей?

- Ну да. Поймите, здесь такое место. Столько симпатичных парней крутится вокруг. Нет, я-то сам не такой, я вдовец, у самого двое детей. Но около него — никогда, никого. Никаких мальчиков… А ведь он богат, а богатство, сами понимаете… Не хотел Вас обидеть…

- Да бросьте Вы, — говорю я. — Мне, конечно, до Северуса далеко, но я тоже не совсем голодранец. Если Вы хотите, я Вам как-нибудь потом все объясню, а то сейчас очень голова болит.

- Ох, — доктор, наконец, вспоминает, зачем он пришел, — давайте-ка я посмотрю.

И он вглядывается в мои зрачки, удовлетворенно кивает, просит меня посмотреть на его палец, щупает мне затылок, слушает пульс, задает мне какие-то странные вопросы о том, как зовут королеву Британии (ответ дается мне с некоторым трудом). И менее дурацкие — тошнит ли меня, кружится ли голова, хорошо ли я переношу звуки («Нет!» — хочется заорать мне, но я сдерживаюсь), не мешает ли свет. Наконец, он зовет Северуса и выносит свой вердикт: я иду на поправку, но лежать мне еще и лежать. Минимум дней десять. И тут я вспоминаю о том, как вчера испугался, что могу ослепнуть. Как я мог забыть? Оттого, что у губ пирата был вкус миндаля?

- Доктор, а скажите, если у меня полтора года назад была операция по лазерной коррекции зрения, а сейчас я толком ничего не вижу, это же не значит…